День 2 (07.07.2008):
«На это место уж нету карты…»
Александр Городницкий
Александр Городницкий
День сегодня выдался какой-то муторный. Всё началось ещё ранним утром, когда, проснувшись, мы обнаружили, что спать как-то твёрдо: надувная кровать, на которую возлагалось столько надежд, оказалась откровенно дырявой. Погода тоже хорошим поведением не отличалась: тёмные дождевые тучи постоянно нас догоняли и обливали. Весь играли с ними в салочки, но они были быстрее. Помимо всех перечисленных бед была и ещё одна: мы вышли за пределы нашей карты. Как и куда теперь плыть – у нас не было ни малейшего представления. Решили идти туда, куда глаза глядят.
Через некоторое время путешествия по протоке, нами был обнаружен странный остров: на выступающем скалистом мысе стоял как казалось огромный остроугольный камень. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это – груда маленьких камней скреплённая цементом. Это казалось весьма и весьма странным (откуда в такой глуши цемент, да и зачем?), и мы решили исследовать остров. В центре его обнаружился фундамент, поросший молодыми соснами и замшелая-презамшелая лестницу: много лет назад здесь был хутор, но, вероятно, сгорел. На другой оконечности острова была ещё одна зацементированная груда. Выглядело это очень живописно, и даже как-то по-язычески. Ещё на острове оказалась «первобытная» какая-то стоянка: огромный плоский камень и несколько камней поменьше вокруг.
Всё просто замечательно, но куда плыть? Впереди была широкая ветвистая протока, один из рукавов которой кончался… ничем. В глаза неприятно бросалось отсутствие горизонта между двух островов: там начиналась открытая Ладога. Итак, мы поняли, куда плыть не надо. Уже хорошо.
Дальше поплыли наугад. На весьма почтительном расстоянии от нас около очередного острова виднелось что-то белое. Мы решили что это буй, о котором нам что-то говорил лодочник, и погребли туда. Когда подошли поближе, оказалось, что никакой это не буй, а яхта. И причалена она у так несвойственного для карельских берегов песчаному пляжику. За пляжем отчётливо просматривался очень крупный лагерь: палаток восемь. За неимением других предложений, решили подплыть и спросить, где мы и куда идти дальше.
Ребята на берегу оказались очень интеллигентными и приветливыми. Первый вопрос, который они нам задали, был: «У вас водка есть?» и узнав, что нет, продолжили с нами разговаривать, что бесспорно делает им честь. На вопрос «Где мы?» все неопределённо махали рукой и говорили, что «язык сломаешь, как тут всё называется», но самое интересное, все они как один утверждали, что Ладога в противоположном направлении тому, где мы её видели. Ещё советовали обратиться к капитану яхты.
Один даже вызвался нас к этому капитану проводить, и минут пятнадцать вёл нас по скалам, где я чуть ногу не сломал. Остановившись на очередном уступе, он дважды свистнул, дождался, когда ему ответят, и только потом пригласил спускаться. Вся эта процедура навела меня на мысли о книжных разбойниках. На полуострове внизу человека два-три жгли костёр, и на вопрос «Где капитан?» ответили удивлённо: «Как это вы с ним разминулись?!». Пришлось переться назад, только теперь уже вверх по скалам.
Капитаном оказался благообразный дядька лет пятидесяти, который… так же не смог назвать остров, на котором находится. Правда, заглянув в карту, он всё же прочитал по слогам: «Паяринсаари», после чего по этой самой карте объяснил нам, куда дальше держать путь. Он даже нарисовал подробный план особо хитрого место, где, по мнению капитана, мы обязательно бы заблудились. Из его рисунка мы не поняли решительно ничего, но постеснялись сказать.
По наставлению капитана мы обогнули Паяринсаари, попали под дождь, дождались, пока пройдут тучи и пошли по краю большого плёса с не менее большими волнами, где снова попали под дождь. Тут надо бы уже и о стоянке позаботиться…
Выбирать было особо не из чего: есть два девственных места, где худо-бедно можно было расположиться и обзавестись сухими дровами. Но палатку там ставить совершенно негде: всюду голый холодный камень, а кровати (будь она ещё раз неладна) у нас теперь нет. Тогда решили мы в поисках места зайти в излучину, куда капитан говорил не ходить: там тупик. Нашли там неплохое место с уже обустроено площадкой, добротным кострищем и неплохим местом для палатки. И всё бы хорошо, но… дров нет, хоть застрелись! Одна осина, которая, как известно, не горит без керосина. Пришлось мотаться за дровами аж на два соседних острова. Мать, мать, мать.
Правда теперь уже всё отлично: я стою на камне и любуюсь отражением заката в невозможно гладкой воде. А только что мы слышали странную перекличку птиц: в абсолютной тишине вдруг раздался вопль, так, наверное, кулик кричит. Через несколько секунд ему ответили далёкие голоса, множимые эхом. И так два или три раза.
А вообще, я не знаю, как переживём эту ночь: кровать обязательно спустит (даром, что на «Poxipol» заклеена), а ботва, что я, приняв во внимание этот факт, подстелил под палатку, идентификации не подлежит: может и ядовитая. Значит, ночью потравимся…
Через некоторое время путешествия по протоке, нами был обнаружен странный остров: на выступающем скалистом мысе стоял как казалось огромный остроугольный камень. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это – груда маленьких камней скреплённая цементом. Это казалось весьма и весьма странным (откуда в такой глуши цемент, да и зачем?), и мы решили исследовать остров. В центре его обнаружился фундамент, поросший молодыми соснами и замшелая-презамшелая лестницу: много лет назад здесь был хутор, но, вероятно, сгорел. На другой оконечности острова была ещё одна зацементированная груда. Выглядело это очень живописно, и даже как-то по-язычески. Ещё на острове оказалась «первобытная» какая-то стоянка: огромный плоский камень и несколько камней поменьше вокруг.
Всё просто замечательно, но куда плыть? Впереди была широкая ветвистая протока, один из рукавов которой кончался… ничем. В глаза неприятно бросалось отсутствие горизонта между двух островов: там начиналась открытая Ладога. Итак, мы поняли, куда плыть не надо. Уже хорошо.
Дальше поплыли наугад. На весьма почтительном расстоянии от нас около очередного острова виднелось что-то белое. Мы решили что это буй, о котором нам что-то говорил лодочник, и погребли туда. Когда подошли поближе, оказалось, что никакой это не буй, а яхта. И причалена она у так несвойственного для карельских берегов песчаному пляжику. За пляжем отчётливо просматривался очень крупный лагерь: палаток восемь. За неимением других предложений, решили подплыть и спросить, где мы и куда идти дальше.
Ребята на берегу оказались очень интеллигентными и приветливыми. Первый вопрос, который они нам задали, был: «У вас водка есть?» и узнав, что нет, продолжили с нами разговаривать, что бесспорно делает им честь. На вопрос «Где мы?» все неопределённо махали рукой и говорили, что «язык сломаешь, как тут всё называется», но самое интересное, все они как один утверждали, что Ладога в противоположном направлении тому, где мы её видели. Ещё советовали обратиться к капитану яхты.
Один даже вызвался нас к этому капитану проводить, и минут пятнадцать вёл нас по скалам, где я чуть ногу не сломал. Остановившись на очередном уступе, он дважды свистнул, дождался, когда ему ответят, и только потом пригласил спускаться. Вся эта процедура навела меня на мысли о книжных разбойниках. На полуострове внизу человека два-три жгли костёр, и на вопрос «Где капитан?» ответили удивлённо: «Как это вы с ним разминулись?!». Пришлось переться назад, только теперь уже вверх по скалам.
Капитаном оказался благообразный дядька лет пятидесяти, который… так же не смог назвать остров, на котором находится. Правда, заглянув в карту, он всё же прочитал по слогам: «Паяринсаари», после чего по этой самой карте объяснил нам, куда дальше держать путь. Он даже нарисовал подробный план особо хитрого место, где, по мнению капитана, мы обязательно бы заблудились. Из его рисунка мы не поняли решительно ничего, но постеснялись сказать.
По наставлению капитана мы обогнули Паяринсаари, попали под дождь, дождались, пока пройдут тучи и пошли по краю большого плёса с не менее большими волнами, где снова попали под дождь. Тут надо бы уже и о стоянке позаботиться…
Выбирать было особо не из чего: есть два девственных места, где худо-бедно можно было расположиться и обзавестись сухими дровами. Но палатку там ставить совершенно негде: всюду голый холодный камень, а кровати (будь она ещё раз неладна) у нас теперь нет. Тогда решили мы в поисках места зайти в излучину, куда капитан говорил не ходить: там тупик. Нашли там неплохое место с уже обустроено площадкой, добротным кострищем и неплохим местом для палатки. И всё бы хорошо, но… дров нет, хоть застрелись! Одна осина, которая, как известно, не горит без керосина. Пришлось мотаться за дровами аж на два соседних острова. Мать, мать, мать.
Правда теперь уже всё отлично: я стою на камне и любуюсь отражением заката в невозможно гладкой воде. А только что мы слышали странную перекличку птиц: в абсолютной тишине вдруг раздался вопль, так, наверное, кулик кричит. Через несколько секунд ему ответили далёкие голоса, множимые эхом. И так два или три раза.
А вообще, я не знаю, как переживём эту ночь: кровать обязательно спустит (даром, что на «Poxipol» заклеена), а ботва, что я, приняв во внимание этот факт, подстелил под палатку, идентификации не подлежит: может и ядовитая. Значит, ночью потравимся…
...продолжение следует...
И я тоже хочу поделиться, в свою очередь.
Несчастный случай
:
