Сегодня во сне кожник (тот, который кожаные доспехи делает) дал мне квест: к послезавтра ему надо принести записку под заголовком «Ва банк», которую мне должен дать один из двух великих колдунов, живущих неподалёку. Они были заклятыми врагами, и однажды, давным давно, один похитил у другого прекрасную деву, его невесту. Другой был в ярости, и послал всех своих созданий и последователей, чтобы те вернули невесту назад. Но дева не хотела возвращаться к дряхлому колдуну, она изуродовала своё тело зельями, превратив себя в старуху и отвратила от себя колдуна семенами льна. Тело её во сих пор хранится в доме несостоявшегося жениха.
Кожник же всю жизнь любил эту девушку, и теперь просит меня отдать ему записку, чтобы обратить тело женщины в энергию, которая сможет принести гораздо большую пользу миру, чем хладный, изуродованный труп. За выполнение задания в срок кожник обещал мне волшебный крылатый шлем.
Дом одного из колдунов находится на четырёхсотом повороте дороги, а дом другого — на восьмисотом.
Я запутался в заковыристых именах волшебников, поэтому не запомнил — какой дом — чей и решил идти наугад. Я уже не первый раз во сне оказываюсь в этом мире, но в этом огромном городе ещё ни разу не был. Он был потрясающе разный. На вершине холма стояла горстка небоскрёбов бизнес-центра, я прибыл в город по широкой оживлённой средневековой базарной улице, где скрипели повозки, кричали торговцы и мерцали магические камни в лавке алхимика на углу. Но большая часть города напоминала не то Лахденпохье, не то Гатчину — тихую зелёную провинцию, распространившуюся на многие километры вокруг. Я носился по городу, который становился то зимним, то осенним, то утренним, то ночным, вглядывался в номера домов, пытаясь найти этот четырёхсотый или восьмисотый поворот.
Наконец я нашёл старое, потускневшее от времени деревянное поместье с давным-давно одичавшим садом. Внутри меня встретило бесцветное запустение и молодой человек с копной пепельных волос, поставленных "факелом", в чёрной меховой мантии, и с кинжалом за поясом. Он называл себя потомком колдуна-похитителя невесты и сказал, что его предок совершил ритуальное самоубийство после смерти главного славянского бога Занхи. Но негодующие приспешники врага его предка обитают вокруг и теперь, именно поэтому молодой человек не может покинуть дома. Я спросил его о записке, он воодушевился, крикнул что-то вроде «Действительно! Невозможно это больше терпеть!», выхватил кинжал и побежал на улицу. Я побежал следом. За нами гнались змеи и какие-то фигуры в жёлто-чёрных мантиях. «Это же клирики! Они даже с кинжалом нормально обращаться не умеют!» — кричал мне набегу, подбадривая нас обоих, потомок чародея. Наконец, мы забежали в разбитую оранжерею. Там под потолком лениво трепыхали крыльями несколько летучих собак с противными тупоносыми мордами. Мой спутник ловко разделался с некоторыми из них (с кинжалом он, в отличие от таинственных клириков, обращался отменно), других положил я своими молниями. Мы остановились передохнуть.
«Интересно, если здесь так весело, что же меня на восьмисотом повороте ждёт?.. Да и вообще: колдун умер невесть когда... Да и причём тут записка, ещё с таким названием?.. Не надурил ли меня кожник?! Недаром ведь долго думал, перед тем как сказать, что просит за свой крылатый шлем...» — собственно, с этими мыслями я и проснулся. Жаль.