«Нева, великолепный вид...» Опять.
Оставил Молескин и авторучку дома. Думал, свихнусь, ведь в этом мире не принято "стрелять" письменные принадлежности! А было жизненно необходимо, как никогда. Сейчас всё как никогда. Теперь я точно знаю, как пишутся те самые «от души коряво», над которыми всю жизнь смеялся. «И всё больше склоняется к прозе мозг, приученный мыслить стихами», блин.
«Мама, Ваш сын прекрасно болен!»
Обожаемая абстракция сослагательного наклонения, да, да, именно Вы! Мне б на крыше Исаакия искать спасения, локти драть о шершавые воды Невы! Я уже не болен, уже не пьян. Спрячьте, спрячьте своё лицо!: у меня в кармане её «Альянс», а на пальце — её кольцо.
Вас НЕТ. Заклинаю. Дайте мне любить ту, что любит меня как никто
никогда.
Знаю: сострадание не равно пониманию. Как одну из тех, кому дорог, Альтависта, прошу, переживи за меня. Знаешь ведь — «Им некуда будет лететь, если ты рухнешь на город!»
«Это раньше можно было просто улыбаться,
А надо и кого-то любить
И надо жить после того
И снова снова снова убивать...»
Через все запятые дошёл наконец до ручки.
Но самое главное — всё это уже было. Было и кончилось. А теперь всё будет легко. Всё будет хорошо.