Видения для введения
ВИДЕНИЯ ДЛЯ ВВЕДЕНИЯ
И вот тогда знакомая мне тень,
Махнув рукой, сказала: «Ну, пошли».
К. Арбенин «От рождества до рождества»
Ноябрь явно гордился своей мерзопакостностью. За окном, появляясь из чертёжно-чёрного неба, как из ниоткуда, мокрый снег нагло хлестал пожилые пятиэтажки. Такие ночи просто созданы для наращивания кошачьих когтей, терзающих кусок мышц, величиной с кулак, трепыхающийся где-то в области груди.
В богом забытом городке (интересно, Бог вообще ещё что-нибудь помнит?), в единственной "высотке", с "хрущёвками"-вассалами вокруг, в полупустой трёхкомнатной квартире на предпоследнем этаже, на кухне, отделанной зелёным кафелем и освящаемой лысой "лампочкой Ильича", на кухонном столе, из набора мебели "Берёзка", в кружке, изрисованной узорчатыми листьями и ягодками клубники плескался горячий, горький, тёмно-коричневого цвета напиток - индийская дань в фонд всего самого неотъемлемого в этом мире. А я сидел, и пил это заварное сено.
Сегодня утром, входя в подъезд, я невольно стал слушателем фантастических рассказов "сторожевых бабушек", сидящих на скамейке у парадной. Там я освещался как наркоман и преступник, скрывающийся здесь от милиции. Весьма интересная версия...
Не считаю нужным отчитываться, кто я, откуда сюда приехал, почему нахожусь один в пустой квартире, почему прибываю в столь мрачном расположении духа, и, наконец, почему пью "тот самый индийский силос". Скажу только, что остался один. Меня здесь уже абсолютно ничто не держало.
Должно быть, я располагал двумя путями от схождения с ума: начать новую жизнь, уехать из города, устроиться работать каким-нибудь "старшим помощником младшего повара", законопатить себе голову делами и бытом... Или другой путь: то, что называют острым и царапающим словом "суицид".
"Уехать из города" - уехал. Но отрешиться от того, что произошло - не смог. Первый путь не удался, остаётся...
Классическая основа для рассказа тринадцатилетней девочки о самоубийстве. Правда, похоже? А вот дудки! "Пока ты жив, твоя миссия на Земле продолжается". Это Бах написал, и правильно написал... Если я живу, значит, это для чего-то нужно, и лишить себя существования, значит - предать того, кто однажды подарил тебе жизнь. Я выбрал третий путь. Наверное - невозможный и смешной.
"Прошу, тех, кто ещё слышит меня и помнит своё предназначение, дайте мне второй шанс!" - стоило мне подумать об этом, и одним глотком допить обжигающее то, что, по мнению изготовителей, называется чаем, раздался звонок в дверь. Вскакивая со стула и дрожа всем телом в нервно-энергетическом припадке, кинулся отпирать. "Неужели... Или это бабки милицию вызвали? Только бы это было то, о чём я думаю!.."
Я всеми силами надеялся на чудо. И оно, кажется, произошло. Когда я открыл дверь, на пороге стояла она - точно такая, какой я запомнил её четыре года назад. Белые волосы, ювелирные черты лица, белая с жёлтой оторочкой мантия без капюшона... Только крылья за спиной потеряли ту ослепительную белоснежность, из-за того, что намокли, и были сплошь облеплены мокрым снегом. Я стоял напротив, и не знал, что сказать. Неужели, правда? Неужели она - не галлюцинация, вызванная столькими бессонными ночами?! Да если даже так - всё равно.
- З-здравствуйте, - наконец выговорил я, боясь, что моё желание тут же исчезнет, растворится в воздухе.
- Ну, здравствуй, - сказала она с той же лёгкой улыбкой в голосе.
Нет, это не наваждение. Она абсолютно реальна, от мягких складок в одежде, до прозрачных капелек воды, собирающихся на кончиках перьев.
Мне хватило мгновения, чтобы в который раз вспомнить нашу первую встречу.
...Меня под конвоем ввели в школьный кабинет, наполовину заполненный знакомыми и незнакомыми мне людьми. Между парт, изредка присаживаясь и разговаривая с сидящими, ходил человек (нет, не человек) бритый наголо, в белой мантии с жёлтыми полосами по краям, в каких-то плавательных очках с модными жёлтыми стёклами... А за спиной у него были крылья. Сильные и красивые, белые настолько, что поначалу глазам было больно смотреть. Тогда у меня было такое же ощущение, как и сейчас: "Здесь. Меня. Ничто. Не держит. Здесь. У меня. Никого. Нет."
Меня усадили на первую парту среднего ряда. Я знал: сейчас кто-то придёт. Ждал недолго: появилась она. Почему-то тогда я сразу понял: даже прикосновение к такому существу для человека смертельно. И все мы здесь для того, чтобы сделать выбор: уйти, или остаться.
Она села за мою парту, напротив меня, положила правую руку ладонью вверх на стол и с той же интонацией, с той же невесомой улыбкой, произнесла:
- Ну, здравствуй.
- З-здравствуйте, - насилу выговорил я.
- Боишься? - спросила почти ласково.
- Немного.
- Чего же ты боишься?
- Неизвестности.
- Но тебе же интересно... - непонятно, чего больше было в этой фразе: вопроса или констатации факта.
- Да. - А как же иначе?
- Если ты хочешь знать, я расскажу тебе.
Я попросил её рассказать о том, что случится, если я покину этот мир; что станет с ним и со мной?
- А какое значение ты придаёшь рождению и смерти в этом мире?
Я отвечал, чувствуя себя, как на экзамене. Сказал, что это вечный процесс Вселенной и одна из главных её основ.
- Тогда, сильно ли изменится мир от такой привычной для него операции?
Я сказал, что - нет.
Мы ещё очень долго разговаривали о жизни и смерти, Вселенной и вечности, и чем дольше длилась наша беседа, тем больше мне хотелось узнать, что там, тем больше нравилось мне это прекрасное и бесконечно мудрое существо, тем больше хотелось мне прикоснуться к её руке, за время нашего разговора ни разу не шелохнувшейся. Я не сделал этого. Не знаю, почему. Она исчезла, так же внезапно, как и появилась. Тот бритый, в жёлтых очках, исчез вместе с ней. А спустя несколько мгновений, проснулся и я. Было ужасно досадно, грустно, не знаю даже... Здесь у меня ещё были родные, друзья, там - ничего. Так что меня держало?! И ещё... я даже не узнал её имени.
И вот теперь, стоя напротив неё, прекрасной и абсолютно неземной, я понимал: мне дают ещё возможность всё сделать и узнать, и теперь уже не в зыбкой сонной (сюр)реальности, но наяву, и при тех же условиях. Я ничего не теряю.
- Знаете... Тогда я не смог, и сейчас прошу Вас...
- Просто тогда ты не был готов уйти.
- Значит, если бы я тогда ушёл во сне, я умер бы и здесь, наяву?
- А что есть явь? Откуда ты знаешь, что не спишь сейчас?
Я даже не услышал её слов: весь мир стал скомканным клочком газеты. Всё могло бы быть по-другому, всего этого не могло бы быть.
-Почему Вы не дали мне уйти тогда?! Мне бы не пришлось переживать столько всего! - Я почти кричал на неё - на мою единственную надежду и просто, существо, которое гораздо мудрее, чем любой из людей, уже хотя бы потому, что знает, что дальше.
Она отпрянула от меня. В её глазах мне почудилось удивление, раздражение и... (нет, невозможно) страх. А потом... Она опустила голову и крылья. Теперь кончики невозможно белых перьев лежали в мутной лужице воды - снега, обиженного теплом. Она проговорила тихо, почти про себя:
- А знаешь... Ты прав. - и уже чуть громче - Раз тогда ты пришёл туда, значит - настало время. - и снова чуть слышно - Здесь моя ошибка.
Неужели и эти великолепные существа могут ошибаться?.. Такое впечатление, что с ней это случается крайне редко, возможно, что и впервые. Больше я не злился. Напротив, безумно захотелось успокоить, утешить её. Но как это сделать - я не имел ни малейшего понятия. Сказал только:
- С недавних пор я считал ту ночь своей главной ошибкой в жизни. Если Вы считаете, что тогда ошиблись тоже, прошу, помогите мне.
Подняв на меня светло-голубые с металлическим блеском глаза и полупротянув правую руку ладонью вверх, всё так же тихо, она произнесла:
- Когда будешь готов...
* * *
Я потянулся к её руке и, остановившись только в нескольких сантиметрах, вспомнил: пока я здесь, я должен это узнать.
- Можно ещё один вопрос?
- Спрашивай.
- Могу я узнать Ваше имя? - я понимал, что скорее всего не получу ответа: она всегда отвечала вопросом на вопрос.
На мгновение она вскинула голову и приподняла крылья, а после снова сникла.
- Ты ведь прекрасно знаешь его...
У меня действительно уже было такое предположение, но я не мог поверить. И дело тут совсем не в полном различии с каноническими изображениями. Инстинктивно, я отдёрнул руку.
- Тогда почему? Почему именно мне Вы предоставили выбор? Почему Вы решили, что я был не готов уйти, в то время как других людей вырываете из жизни в любых обстоятельствах, заставляете страдать окружающих? Почему Вы берёте стольких?!
Мои, как мне теперь понятно, глупые и ужасно неуместные слова никак не заставили её реагировать. Она так и осталась стоять: голова - опущена, кончики крыльев - в лужице воды, рука - полупротянута мне.
Что же выходит? Моя призрачная надежда, мой третий путь оказался лишь изощрённым вариантом второго? Или я всё же сошёл с ума?.. (Кстати, есть только один способ проверить.) Моя рука снова потянулась к её ладони, такой знакомой и неподвижной, спокойно лежащей всё это время на воздухе, как на столе. Я смотрел на эту узкую, изящную ладонь с длинными пальцами, и думал: сколько же жизней забрала эта рука?.. Да сколько бы ни было. Я буду ещё одной.
В богом забытом городке (интересно, Бог вообще ещё что-нибудь помнит?), в единственной "высотке", с "хрущёвками"-вассалами вокруг, в полупустой трёхкомнатной квартире на предпоследнем этаже, на кухне, отделанной зелёным кафелем и освящаемой лысой "лампочкой Ильича", на кухонном столе, из набора мебели "Берёзка", в кружке, изрисованной узорчатыми листьями и ягодками клубники плескался горячий, горький, тёмно-коричневого цвета напиток - индийская дань в фонд всего самого неотъемлемого в этом мире. А я сидел, и пил это заварное сено.
Сегодня утром, входя в подъезд, я невольно стал слушателем фантастических рассказов "сторожевых бабушек", сидящих на скамейке у парадной. Там я освещался как наркоман и преступник, скрывающийся здесь от милиции. Весьма интересная версия...
Не считаю нужным отчитываться, кто я, откуда сюда приехал, почему нахожусь один в пустой квартире, почему прибываю в столь мрачном расположении духа, и, наконец, почему пью "тот самый индийский силос". Скажу только, что остался один. Меня здесь уже абсолютно ничто не держало.
Должно быть, я располагал двумя путями от схождения с ума: начать новую жизнь, уехать из города, устроиться работать каким-нибудь "старшим помощником младшего повара", законопатить себе голову делами и бытом... Или другой путь: то, что называют острым и царапающим словом "суицид".
"Уехать из города" - уехал. Но отрешиться от того, что произошло - не смог. Первый путь не удался, остаётся...
Классическая основа для рассказа тринадцатилетней девочки о самоубийстве. Правда, похоже? А вот дудки! "Пока ты жив, твоя миссия на Земле продолжается". Это Бах написал, и правильно написал... Если я живу, значит, это для чего-то нужно, и лишить себя существования, значит - предать того, кто однажды подарил тебе жизнь. Я выбрал третий путь. Наверное - невозможный и смешной.
"Прошу, тех, кто ещё слышит меня и помнит своё предназначение, дайте мне второй шанс!" - стоило мне подумать об этом, и одним глотком допить обжигающее то, что, по мнению изготовителей, называется чаем, раздался звонок в дверь. Вскакивая со стула и дрожа всем телом в нервно-энергетическом припадке, кинулся отпирать. "Неужели... Или это бабки милицию вызвали? Только бы это было то, о чём я думаю!.."
Я всеми силами надеялся на чудо. И оно, кажется, произошло. Когда я открыл дверь, на пороге стояла она - точно такая, какой я запомнил её четыре года назад. Белые волосы, ювелирные черты лица, белая с жёлтой оторочкой мантия без капюшона... Только крылья за спиной потеряли ту ослепительную белоснежность, из-за того, что намокли, и были сплошь облеплены мокрым снегом. Я стоял напротив, и не знал, что сказать. Неужели, правда? Неужели она - не галлюцинация, вызванная столькими бессонными ночами?! Да если даже так - всё равно.
- З-здравствуйте, - наконец выговорил я, боясь, что моё желание тут же исчезнет, растворится в воздухе.
- Ну, здравствуй, - сказала она с той же лёгкой улыбкой в голосе.
Нет, это не наваждение. Она абсолютно реальна, от мягких складок в одежде, до прозрачных капелек воды, собирающихся на кончиках перьев.
Мне хватило мгновения, чтобы в который раз вспомнить нашу первую встречу.
...Меня под конвоем ввели в школьный кабинет, наполовину заполненный знакомыми и незнакомыми мне людьми. Между парт, изредка присаживаясь и разговаривая с сидящими, ходил человек (нет, не человек) бритый наголо, в белой мантии с жёлтыми полосами по краям, в каких-то плавательных очках с модными жёлтыми стёклами... А за спиной у него были крылья. Сильные и красивые, белые настолько, что поначалу глазам было больно смотреть. Тогда у меня было такое же ощущение, как и сейчас: "Здесь. Меня. Ничто. Не держит. Здесь. У меня. Никого. Нет."
Меня усадили на первую парту среднего ряда. Я знал: сейчас кто-то придёт. Ждал недолго: появилась она. Почему-то тогда я сразу понял: даже прикосновение к такому существу для человека смертельно. И все мы здесь для того, чтобы сделать выбор: уйти, или остаться.
Она села за мою парту, напротив меня, положила правую руку ладонью вверх на стол и с той же интонацией, с той же невесомой улыбкой, произнесла:
- Ну, здравствуй.
- З-здравствуйте, - насилу выговорил я.
- Боишься? - спросила почти ласково.
- Немного.
- Чего же ты боишься?
- Неизвестности.
- Но тебе же интересно... - непонятно, чего больше было в этой фразе: вопроса или констатации факта.
- Да. - А как же иначе?
- Если ты хочешь знать, я расскажу тебе.
Я попросил её рассказать о том, что случится, если я покину этот мир; что станет с ним и со мной?
- А какое значение ты придаёшь рождению и смерти в этом мире?
Я отвечал, чувствуя себя, как на экзамене. Сказал, что это вечный процесс Вселенной и одна из главных её основ.
- Тогда, сильно ли изменится мир от такой привычной для него операции?
Я сказал, что - нет.
Мы ещё очень долго разговаривали о жизни и смерти, Вселенной и вечности, и чем дольше длилась наша беседа, тем больше мне хотелось узнать, что там, тем больше нравилось мне это прекрасное и бесконечно мудрое существо, тем больше хотелось мне прикоснуться к её руке, за время нашего разговора ни разу не шелохнувшейся. Я не сделал этого. Не знаю, почему. Она исчезла, так же внезапно, как и появилась. Тот бритый, в жёлтых очках, исчез вместе с ней. А спустя несколько мгновений, проснулся и я. Было ужасно досадно, грустно, не знаю даже... Здесь у меня ещё были родные, друзья, там - ничего. Так что меня держало?! И ещё... я даже не узнал её имени.
И вот теперь, стоя напротив неё, прекрасной и абсолютно неземной, я понимал: мне дают ещё возможность всё сделать и узнать, и теперь уже не в зыбкой сонной (сюр)реальности, но наяву, и при тех же условиях. Я ничего не теряю.
- Знаете... Тогда я не смог, и сейчас прошу Вас...
- Просто тогда ты не был готов уйти.
- Значит, если бы я тогда ушёл во сне, я умер бы и здесь, наяву?
- А что есть явь? Откуда ты знаешь, что не спишь сейчас?
Я даже не услышал её слов: весь мир стал скомканным клочком газеты. Всё могло бы быть по-другому, всего этого не могло бы быть.
-Почему Вы не дали мне уйти тогда?! Мне бы не пришлось переживать столько всего! - Я почти кричал на неё - на мою единственную надежду и просто, существо, которое гораздо мудрее, чем любой из людей, уже хотя бы потому, что знает, что дальше.
Она отпрянула от меня. В её глазах мне почудилось удивление, раздражение и... (нет, невозможно) страх. А потом... Она опустила голову и крылья. Теперь кончики невозможно белых перьев лежали в мутной лужице воды - снега, обиженного теплом. Она проговорила тихо, почти про себя:
- А знаешь... Ты прав. - и уже чуть громче - Раз тогда ты пришёл туда, значит - настало время. - и снова чуть слышно - Здесь моя ошибка.
Неужели и эти великолепные существа могут ошибаться?.. Такое впечатление, что с ней это случается крайне редко, возможно, что и впервые. Больше я не злился. Напротив, безумно захотелось успокоить, утешить её. Но как это сделать - я не имел ни малейшего понятия. Сказал только:
- С недавних пор я считал ту ночь своей главной ошибкой в жизни. Если Вы считаете, что тогда ошиблись тоже, прошу, помогите мне.
Подняв на меня светло-голубые с металлическим блеском глаза и полупротянув правую руку ладонью вверх, всё так же тихо, она произнесла:
- Когда будешь готов...
* * *
Я потянулся к её руке и, остановившись только в нескольких сантиметрах, вспомнил: пока я здесь, я должен это узнать.
- Можно ещё один вопрос?
- Спрашивай.
- Могу я узнать Ваше имя? - я понимал, что скорее всего не получу ответа: она всегда отвечала вопросом на вопрос.
На мгновение она вскинула голову и приподняла крылья, а после снова сникла.
- Ты ведь прекрасно знаешь его...
У меня действительно уже было такое предположение, но я не мог поверить. И дело тут совсем не в полном различии с каноническими изображениями. Инстинктивно, я отдёрнул руку.
- Тогда почему? Почему именно мне Вы предоставили выбор? Почему Вы решили, что я был не готов уйти, в то время как других людей вырываете из жизни в любых обстоятельствах, заставляете страдать окружающих? Почему Вы берёте стольких?!
Мои, как мне теперь понятно, глупые и ужасно неуместные слова никак не заставили её реагировать. Она так и осталась стоять: голова - опущена, кончики крыльев - в лужице воды, рука - полупротянута мне.
Что же выходит? Моя призрачная надежда, мой третий путь оказался лишь изощрённым вариантом второго? Или я всё же сошёл с ума?.. (Кстати, есть только один способ проверить.) Моя рука снова потянулась к её ладони, такой знакомой и неподвижной, спокойно лежащей всё это время на воздухе, как на столе. Я смотрел на эту узкую, изящную ладонь с длинными пальцами, и думал: сколько же жизней забрала эта рука?.. Да сколько бы ни было. Я буду ещё одной.
Собственно, вот...