14:44
Гуру
Снова приснился стих. Во сне он показался мне таким важным, что я специально вернулся домой за маркером и тщательно выбирал место в городе, чтобы его написать:
Выбирай себе гуру,
Но только не сдуру!
Выбирай себе гуру,
Но только не сдуру!
01:56
Гамуши
Давно я не просыпался от смеха. Классное чувство!
А сон по началу был довольно утомительный. Будто бы я шастаю по безлюдным складам некого аэропорта и пытаюсь понять, как я здесь оказался и как вернуться на работу. Нашёл выход на улицу, но там ко мне пристали две докучливые тётки в шубах (мать и дочь), и приняв меня за сотрудника аэропорта, требовали куда-то проводить. Я пытался объяснить им, что здесь не работаю, но они отказывались в это верить, указывая на мой рабочий синий халат.
В итоге я решил ретироваться обратно на склад, но тётка, которая дочь, увязалась за мной. Пройдя с ней пару помещений я вышел в аэропортовый холл, где было что-то вроде стоек информации и работали люди за компьютерами. Облегчённо выдохнув, направил тётку к ним. Наконец-то я нашёл каких-то людей!
У входа стояли кресла, как в зале ожидания, и сидели несколько человек. Я решил к ним присоединиться. Вдруг стеклянные автоматические двери справа открылись, пропуская Махая с каким-то парнем, светло-русым, высоким и бородатым. Махай отрекоммендовал его как своего друга и уселся через сиденье от меня. А парень внезапно встал перед креслами и начал декламировать стихи собственного сочинения.
У него оказался весьма оригинальный стиль, чем-то напоминающий Федин. Он читал стихотворение про вечеринку, на которую заявился синий дьявол. История была подана живо и с юмором, так что становилось смешно. А ещё смешнее было от того, что окружающая публика, кажется, вообще не понимала, что он несёт, и это его ни капли не смущало. Вежливо кивнув на наши с Махаем нестройные апплодисменты, он начал следующий стих:
Говорят, что лучше душа
Нету мебели. Гамуши!
Тут мы не выдержали и заржали в голос. Так я и проснулся.
А сон по началу был довольно утомительный. Будто бы я шастаю по безлюдным складам некого аэропорта и пытаюсь понять, как я здесь оказался и как вернуться на работу. Нашёл выход на улицу, но там ко мне пристали две докучливые тётки в шубах (мать и дочь), и приняв меня за сотрудника аэропорта, требовали куда-то проводить. Я пытался объяснить им, что здесь не работаю, но они отказывались в это верить, указывая на мой рабочий синий халат.
В итоге я решил ретироваться обратно на склад, но тётка, которая дочь, увязалась за мной. Пройдя с ней пару помещений я вышел в аэропортовый холл, где было что-то вроде стоек информации и работали люди за компьютерами. Облегчённо выдохнув, направил тётку к ним. Наконец-то я нашёл каких-то людей!
У входа стояли кресла, как в зале ожидания, и сидели несколько человек. Я решил к ним присоединиться. Вдруг стеклянные автоматические двери справа открылись, пропуская Махая с каким-то парнем, светло-русым, высоким и бородатым. Махай отрекоммендовал его как своего друга и уселся через сиденье от меня. А парень внезапно встал перед креслами и начал декламировать стихи собственного сочинения.
У него оказался весьма оригинальный стиль, чем-то напоминающий Федин. Он читал стихотворение про вечеринку, на которую заявился синий дьявол. История была подана живо и с юмором, так что становилось смешно. А ещё смешнее было от того, что окружающая публика, кажется, вообще не понимала, что он несёт, и это его ни капли не смущало. Вежливо кивнув на наши с Махаем нестройные апплодисменты, он начал следующий стих:
Говорят, что лучше душа
Нету мебели. Гамуши!
Тут мы не выдержали и заржали в голос. Так я и проснулся.
Снилось, что к нам приехала Лена Пряничникова, Юлина подруга, и позвала нас на концерт «Пилота».
Мы шли туда какими-то мрачными дворами-закоулками, и я сетовал на то, что здесь неподалёку офис, где лежат мои лампочки Эдиссона, которые я всё никак не могу забрать (они и правда лежат, на Лиговке), но сегодня выходной, и опять не судьба.
Наконец добрались до места — это оказался совсем небольшой зал без окон, почти весь заставленный прямоугольными красно-серыми столами, как бывают в закусочных, но на высокой ножке. Стульев не было. Мы встали у стола поближе к месту, где предполагалась сцена, и стали ждать начала. Народу становилось всё больше, в какой-то момент в зал вошла моя бабушка, с тележкой.
Мы поздоровалась, из её слов я понял, что она узнала, что мы пойдём на концерт, и тоже решила прийти.
Я немного беспокоился, как ей зайдёт рок-концерт, но в скором времени она затерялась в толпе, а мы, не дождавшись начала, ушли.
Вышли в закоулочный лабиринт (уже стемнело) и взяли такси. Приехал дядька на солидном чёрном кроссовере. Юля села на переднее еиденье, а мы с Леной назад, причём кроме нас там ещё было штук десять одинаковых, но разнокалиберных собак: самая большая была размером с мастифа, а самая маленькая — со шаица. Они были очень пушистые и приятные на ощупь. «Я их собираю. Не выбрасывать же их» — объяснил водитель.
Когда мы приехали и вышли из машины, она сдулась, как детский спасательный круг. А из-под неё выбрался какой-то бомжеватный тип с гитарой за спиной и побрёл прочь. «Интересно, куда делись собаки» — подумал я.
Затем мы оказались у нас дома, на кухне. Только вся мебель там была почему-то хаотично переставлена. Что-то стояло прямо посередине, часть гарнитура отсутствовала, обнажая некрашенную стену, мойка переставлена на место плиты, а рядом, на высоте верхних шкафов был приделан здоровенный серый поддон странной формы. «Я решила сделать удобнее. Как тебе моя перестановка?» — спросила Лена. Я стал говорить, что плохо, и она, похоже, немного обиделась.
Но тут мне позвонила бабушка, о которой я уже успел забыть, и спросила, не знаю ли я, как сделать светодиоды не такими яркими. «Она ведь так и осталась на концерте!» — подумал я. И стал вспоминать, что кажется видел в зале на стене листок с номером администратора, попытался вспомнить его, но понял, что вместо номера там был сайт и QR-код, а для бабушки это бесполезная информация. Спросил, как ей музыка. «Ничего, мне нравится. Солист такой смешной, взял колонку и куда-то засунул. Вообще весело, хорошая группа, приятный такой рэгги играют». Я подумал, что это не «Пилот», а, наверно, какой-нибудь разогрев, но объяснять это бабушке не счёл нужным.
Что было дальше и было ли — не помню, но ощущение ото сна осталось забавное.
Мы шли туда какими-то мрачными дворами-закоулками, и я сетовал на то, что здесь неподалёку офис, где лежат мои лампочки Эдиссона, которые я всё никак не могу забрать (они и правда лежат, на Лиговке), но сегодня выходной, и опять не судьба.
Наконец добрались до места — это оказался совсем небольшой зал без окон, почти весь заставленный прямоугольными красно-серыми столами, как бывают в закусочных, но на высокой ножке. Стульев не было. Мы встали у стола поближе к месту, где предполагалась сцена, и стали ждать начала. Народу становилось всё больше, в какой-то момент в зал вошла моя бабушка, с тележкой.
Мы поздоровалась, из её слов я понял, что она узнала, что мы пойдём на концерт, и тоже решила прийти.
Я немного беспокоился, как ей зайдёт рок-концерт, но в скором времени она затерялась в толпе, а мы, не дождавшись начала, ушли.
Вышли в закоулочный лабиринт (уже стемнело) и взяли такси. Приехал дядька на солидном чёрном кроссовере. Юля села на переднее еиденье, а мы с Леной назад, причём кроме нас там ещё было штук десять одинаковых, но разнокалиберных собак: самая большая была размером с мастифа, а самая маленькая — со шаица. Они были очень пушистые и приятные на ощупь. «Я их собираю. Не выбрасывать же их» — объяснил водитель.
Когда мы приехали и вышли из машины, она сдулась, как детский спасательный круг. А из-под неё выбрался какой-то бомжеватный тип с гитарой за спиной и побрёл прочь. «Интересно, куда делись собаки» — подумал я.
Затем мы оказались у нас дома, на кухне. Только вся мебель там была почему-то хаотично переставлена. Что-то стояло прямо посередине, часть гарнитура отсутствовала, обнажая некрашенную стену, мойка переставлена на место плиты, а рядом, на высоте верхних шкафов был приделан здоровенный серый поддон странной формы. «Я решила сделать удобнее. Как тебе моя перестановка?» — спросила Лена. Я стал говорить, что плохо, и она, похоже, немного обиделась.
Но тут мне позвонила бабушка, о которой я уже успел забыть, и спросила, не знаю ли я, как сделать светодиоды не такими яркими. «Она ведь так и осталась на концерте!» — подумал я. И стал вспоминать, что кажется видел в зале на стене листок с номером администратора, попытался вспомнить его, но понял, что вместо номера там был сайт и QR-код, а для бабушки это бесполезная информация. Спросил, как ей музыка. «Ничего, мне нравится. Солист такой смешной, взял колонку и куда-то засунул. Вообще весело, хорошая группа, приятный такой рэгги играют». Я подумал, что это не «Пилот», а, наверно, какой-нибудь разогрев, но объяснять это бабушке не счёл нужным.
Что было дальше и было ли — не помню, но ощущение ото сна осталось забавное.
Комментарии (3)
14:38
Футбол и Guitar
Под утро снилось, что я участвую в каком-то полулюбительском футбольном матче (ни разу в жизни не играл в футбол). Он проходил на узком и длинном дворовом стадионе, огороженном высоким деревянным забором. Тем не менее, зрителей было достаточно много (сколько вообще может вместить такая «коробка») и даже велась телетрансляция.
Судья дал свиток к началу матча, и я чуть отбежал спиной вперёд, видя при этом, как ещё один я сделал два шага направо, а ещё один, зеркально, налево. Я понял, что растроился, как Нуб Псайбот!
Немного побегав по полю, я заметил странную несправедливость и начал звать судью.
— Почему у той команды ворота гандбольные? — Закричал я, хотя ворота у них были ещё меньше и по масштабу соответствовали разве что мячикам для гольфа.
— Нормальные у нас ворота! — горячо защищался вратарь противников. Но всё же объявили тайм-аут, чтобы их заменить. Стадион опустел, какое-то мгновение я наблюдал его с высоты операторской камеры, а потом проснулся.
Повернулся и заснул обратно.
Теперь я видел современный особнячок в Калифорнии, где некий тип в очках и сине-фиолетовой рубашке (по всему продюссер), заговорщически шептал Кевину Пирсону из сериала «Это мы», что по местным правилам за 1000$ или 1000 негодований можно взять здесь спортивную машину и уехать на день раньше (тот очень куда-то спешил, но по контракту должен был задержаться на ещё один день).
И вот, около некого клуба на углу улицы останавливается прокачанная «Субару» (почему-то во сне я особо отметил, что это «серьёзный автомобиль, а не понтовистская «Ламбарджини» какая-нибудь»), из неё выходит Кевин и быстро заходит в заведение. Там крутятся софиты на сцене, а небольшой зальчик заполнен народом, сидящим перед сценой на низеньких стульях, вроде тех, что бывают в школьных актовых залах. Кевин жмёт руку продюссеру и перекидывается с ним парой слов, говорит, что машину уже достал, а сейчас у него будет и 1000$, или, по крайней мере, одно негодование.
После чего оборачивается к человеку, сидящему у барной стойки. Судя по оазвязным движения и запаху алкоголя, который я вдруг ощутил, я понял — этот тип сидит здесь довольно давно.
— Эй, Ник! Пойдём, споём!
И тут человек за стойкой оборачивается, и я понимаю, что это... пожилой я.
У меня длинные волосы с сильной проседью, в которых запуталось несколько фильтров от самокруток, лицо с такой же полуседой бородой слегка обрюзгло; я одет в свою жёлтую гавайскую рубаху и зелёные шорты до колен. Вид — лихой и развесёлый. Я радостно встаю, хлопаю Кевина по плечу и забираюсь с ним на сцену.
Теперь всё — от первого лица, но при этом я продолжаю видеть себя будто бы в зеркале на противоположной стене. Беру микрофон; Кевин протягивает мне свой и говорит: «Давай их соединим по USB». Я немного копаюсь, потому что никогда раньше так не делал, но в момент, когда зазвучала музыка, мне удалось наконец сцепить их вплотную. Не успел я растеряться, что не знаю, что петь, как Кевин начал: «I've never been lonely...». «Couse me is so cool» — подхватил я и дальше хором: «Baibe, you have a possiblity play it with me!», мы пели «Guitar» с таким чувством, что хватило бы на целый цыганский ансамбль: выразительно, проникновенно, очень круто в общем. На последнем куплете я заметил в зале Петю Аршакуни, от которого много-много лет назад впервые услышал эту песню. Он снимал нас на телефон и плакал от умиления.
Песня закончилась, я от души поклонился и проснулся.
Судья дал свиток к началу матча, и я чуть отбежал спиной вперёд, видя при этом, как ещё один я сделал два шага направо, а ещё один, зеркально, налево. Я понял, что растроился, как Нуб Псайбот!
Немного побегав по полю, я заметил странную несправедливость и начал звать судью.
— Почему у той команды ворота гандбольные? — Закричал я, хотя ворота у них были ещё меньше и по масштабу соответствовали разве что мячикам для гольфа.
— Нормальные у нас ворота! — горячо защищался вратарь противников. Но всё же объявили тайм-аут, чтобы их заменить. Стадион опустел, какое-то мгновение я наблюдал его с высоты операторской камеры, а потом проснулся.
Повернулся и заснул обратно.
Теперь я видел современный особнячок в Калифорнии, где некий тип в очках и сине-фиолетовой рубашке (по всему продюссер), заговорщически шептал Кевину Пирсону из сериала «Это мы», что по местным правилам за 1000$ или 1000 негодований можно взять здесь спортивную машину и уехать на день раньше (тот очень куда-то спешил, но по контракту должен был задержаться на ещё один день).
И вот, около некого клуба на углу улицы останавливается прокачанная «Субару» (почему-то во сне я особо отметил, что это «серьёзный автомобиль, а не понтовистская «Ламбарджини» какая-нибудь»), из неё выходит Кевин и быстро заходит в заведение. Там крутятся софиты на сцене, а небольшой зальчик заполнен народом, сидящим перед сценой на низеньких стульях, вроде тех, что бывают в школьных актовых залах. Кевин жмёт руку продюссеру и перекидывается с ним парой слов, говорит, что машину уже достал, а сейчас у него будет и 1000$, или, по крайней мере, одно негодование.
После чего оборачивается к человеку, сидящему у барной стойки. Судя по оазвязным движения и запаху алкоголя, который я вдруг ощутил, я понял — этот тип сидит здесь довольно давно.
— Эй, Ник! Пойдём, споём!
И тут человек за стойкой оборачивается, и я понимаю, что это... пожилой я.
У меня длинные волосы с сильной проседью, в которых запуталось несколько фильтров от самокруток, лицо с такой же полуседой бородой слегка обрюзгло; я одет в свою жёлтую гавайскую рубаху и зелёные шорты до колен. Вид — лихой и развесёлый. Я радостно встаю, хлопаю Кевина по плечу и забираюсь с ним на сцену.
Теперь всё — от первого лица, но при этом я продолжаю видеть себя будто бы в зеркале на противоположной стене. Беру микрофон; Кевин протягивает мне свой и говорит: «Давай их соединим по USB». Я немного копаюсь, потому что никогда раньше так не делал, но в момент, когда зазвучала музыка, мне удалось наконец сцепить их вплотную. Не успел я растеряться, что не знаю, что петь, как Кевин начал: «I've never been lonely...». «Couse me is so cool» — подхватил я и дальше хором: «Baibe, you have a possiblity play it with me!», мы пели «Guitar» с таким чувством, что хватило бы на целый цыганский ансамбль: выразительно, проникновенно, очень круто в общем. На последнем куплете я заметил в зале Петю Аршакуни, от которого много-много лет назад впервые услышал эту песню. Он снимал нас на телефон и плакал от умиления.
Песня закончилась, я от души поклонился и проснулся.
Комментарии (4)
00:55
Мгла психов
Это был почти зомби-апокалипсис.
Я в уже не припоминаемой компании торчал на свалке где-то в Купчино, и мне, в отличие от остальных собравшихся, там совсем не нравилось.
Долгое время я изучал палеты из-под ящиков, служащие мостками по местной грязи, как вдруг вдалеке мелькнула красная куртка, и кто-то из наших заорал: «Цыгане!»
Мы кинулись врассыпную, и бежали так, будто за нами гонятся дикие звери. Промедление стоило жизни, и это было очевидно. Немногочисленные люди на улицах тоже бежали в разные стороны, творилась паника. Но встречные боялись не цыган, а наползающего из углов совершенно кинговского тумана. Улица за нами и ближайший перекрёсток быстро пропадали в нём. Я бежал ото мглы за Коснаром, он знал, где можно спастись. Пара поворотов, и перед нами — высотный кирпичный дом. Забегаем в подъезд, из него как раз выходят несколько человек. Одного их них, молодого парня в дутой куртке и намотанном клетчатом шарфе с кистями, я запомнил.
— А это не Сидр был? — спросил Коснар, когда мы уже юркнули в подъезд и бежали вверх по лестнице.
— Не знаю, я же не помню, как он выглядит! — ответил я, обгоняя его.
— Вот чёрт! Он бы нас к себе впустил!..
На очередном этаже я распахнул дверь с лестничной клетки в коридор и оказался во мгле. Она сжирала дом изнутри, и там, где успела распространиться, никаких видимых границ уже не было. В молочной дымке смутно вырисовывались множественные фигуры в больничных пижамах. Ближний ко мне, очень худой и трясущийся, задёргал руками:
— Зачем вы сюда пришли? Вам тут делать нечего!
Это было и ежу понятно. Нельзя было позволить туману поглотить себя. Я рванул назад, в ещё видимые двери на лестницу, и тогда меня разбудил мобильник.
Я в уже не припоминаемой компании торчал на свалке где-то в Купчино, и мне, в отличие от остальных собравшихся, там совсем не нравилось.
Долгое время я изучал палеты из-под ящиков, служащие мостками по местной грязи, как вдруг вдалеке мелькнула красная куртка, и кто-то из наших заорал: «Цыгане!»
Мы кинулись врассыпную, и бежали так, будто за нами гонятся дикие звери. Промедление стоило жизни, и это было очевидно. Немногочисленные люди на улицах тоже бежали в разные стороны, творилась паника. Но встречные боялись не цыган, а наползающего из углов совершенно кинговского тумана. Улица за нами и ближайший перекрёсток быстро пропадали в нём. Я бежал ото мглы за Коснаром, он знал, где можно спастись. Пара поворотов, и перед нами — высотный кирпичный дом. Забегаем в подъезд, из него как раз выходят несколько человек. Одного их них, молодого парня в дутой куртке и намотанном клетчатом шарфе с кистями, я запомнил.
— А это не Сидр был? — спросил Коснар, когда мы уже юркнули в подъезд и бежали вверх по лестнице.
— Не знаю, я же не помню, как он выглядит! — ответил я, обгоняя его.
— Вот чёрт! Он бы нас к себе впустил!..
На очередном этаже я распахнул дверь с лестничной клетки в коридор и оказался во мгле. Она сжирала дом изнутри, и там, где успела распространиться, никаких видимых границ уже не было. В молочной дымке смутно вырисовывались множественные фигуры в больничных пижамах. Ближний ко мне, очень худой и трясущийся, задёргал руками:
— Зачем вы сюда пришли? Вам тут делать нечего!
Это было и ежу понятно. Нельзя было позволить туману поглотить себя. Я рванул назад, в ещё видимые двери на лестницу, и тогда меня разбудил мобильник.
Во сне общался с двумя девушками-роботами. Первая была шатенка с длинными ресницами и синими глазами, очень похожая на оживший манекен. Это было жутко. Она говорила «К сожалению, люди испытывают страх, говоря со мной. Это потому, что я идеальная». Она была печальна и жила в большом стеклянном холодильнике.
Вторая была совсем на неё не похожа: весёлая девчушка в розовом платье, она хлопала большими тёмными глазами и быстро и много говорила. Если бы я не знал, я бы скорее всего принял её за живую. Об этом я ей и сказал. Она улыбнулась розовыми фарфоровыми губками: «при моём создании получился некий изъян, который так и не удалось высчитать...».
«Это и есть — красота» — сказал я и обнял её.
Вторая была совсем на неё не похожа: весёлая девчушка в розовом платье, она хлопала большими тёмными глазами и быстро и много говорила. Если бы я не знал, я бы скорее всего принял её за живую. Об этом я ей и сказал. Она улыбнулась розовыми фарфоровыми губками: «при моём создании получился некий изъян, который так и не удалось высчитать...».
«Это и есть — красота» — сказал я и обнял её.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Комментарии (3)
13:18
В незнакомом городке
Мы с бабушкой собрались ехать куда-то далеко на поезде, я не знал куда, но вроде как там можно будет купаться, хотя это точно был не юг. Так получилось, что мы с ней ехали в разных вагонах; мой был очень широкий, с большими двуспальными кроватями, расставленными по углам. Я уселся на одну из них; через какое-то время в вагон вошла молодая семья с девочкой лет двенадцати, и ещё несколько человек. Семья тоже устроилась на моей кровати, весёлый бородатый парень сел через проход. Я ехал, болтал с народом и параллельно залипал в планшет: на сайте Студии Лебедева анонсировали новую флэш-игру. Немного беспокоился о том, как буду спать: народу много, и непонятно, какое из этих мест — моё. Вроде бы та кровать, где сижу я, но тогда почему на ней сидит ещё 3 человека?
Мужик напротив достал из сумки разные игрушки — пластмассового динозавра, жирафа, какой-то конструктор...
Я открыл рюкзак и вытащил новую настолку, ещё не распакованную. «Сыграем?» — обратился я к мужику — «Давай, правда я не очень люблю играть...» — «А я люблю играть. Но не люблю читать правила!». Мы посмеялись.
Дело близилось к ночи, в салоне погасили свет. Семья с дочкой уснули, мой собеседник ушёл куда-то на своё место, оставив игрушки, а я лёг на освободившуюся кровать и залипал в сумраке на динозаврика, конструктор и жирафа, изредка освещаемых проносящимися мимо фонарями за занавешенными окнами. И тоже, наверное, уснул.
Утром поезд остановился на вокзале какого-то провинциального городка. Я вышел на перрон и зашёл в супермаркет прямо напротив поезда. Проходя мимо полок с алкоголем, я взял бутылку коньяка и выпил её в два подхода. И тут же удивился сам себе: я ведь её ещё не купил... А вообще-то я пришёл сюда за водой, надо хотя бы её купить, а не выпивать прямо тут. У самых касс стояли пластиковые полулитровые бутылки минералки без этикеток. Однако форма бутылок и жёлтый колпачок на крышке выдавали лимонную «Аква Минерале». Ценник гласил: «Вода питьевая, лимонная». «Странные они тут — подумал я — это местный маркетинг что-ли, у бутылок этикетки отрывать, и продавать, как местный продукт?». Взяв бутылку, я пошёл на кассу, но там была большая очередь. К счастью, цивилизация дошла и сюда, и в местном супермаркете стояли кассы самообслуживания. У меня на карте было совсем немного денег, но на бутылку воды должно хватить... Подхожу к кассе, немного теряюсь, т.к. ещё не очень умею пользоваться этой технологией. Этикетки-то нет — как пробивать штрихкод? Подскакивает сотрудница магазина: «А что это у вас в пакете?». Я испугался, что она знает про коньяк и сейчас поднимет скандал, но в пакете у меня лежала 1,5-литровая пластиковая бутылка из-под пива. «А, это просто бутылка, я с ней пришёл. Надо её выкинуть» — «Да, надо. Пройдите воооон туда по перрону, там урна есть». Беру бутылку минералки (так и не заплатив), и иду выкидывать пустую. До конца перрона, как показывала тётка, идти не пришлось, потому что урна оказалась совсем рядом. Но это было уже не важно: поезда на перроне не было.
Неужели опоздал?! Ну да, может он здесь 5 минут всего и стоял, а я пока с этим коньяком (и чёрт же меня дёрнул), пока с этой тёткой разбирался... Может всё-таки просто на другой путь отогнали? Пошёл по вокзалу, но кроме проехавшего мимо короткого грузового состава, других поездов не встретилось. Звоню бабушке. В трубке её издевающийся голос, противно растягивающий слова: «Молодееец, уумница! Вот и сиди теперь тут, один день уже потерял» — «Слушай, я остался на перроне, чуть ли не в одних трусах, неизвестно в каком городе, хорошо хоть деньги при мне, что мне делать?» — «А вот что хооочешь теперь, то и делай!». И повесила трубку.
Пока я говорил по телефону — просто шёл, куда глаза глядят. Сначала по вокзалу, потом незаметно для себя вышел в городок: обшарпанные жёлтые стены, растрескавшийся асфальт, много зелени. Жить здесь, должно быть, катастрофически скучно, но в целом даже уютно. ...если бы не мои обстоятельства.
Звонит телефон. Мама. Рассказываю ей о своих злоключениях. «Ты бабушке-то позвонил?» — «Конечно, сразу» — «И что?» — «Ничего! Издевается надо мной. Слушай, может это всё просто нелепый сон? Я бы больше всего сейчас хотел, чтобы это был сон...» — «И что ты теперь делать будешь?» — «Видимо, вспоминать навыки автостопа. Надо только найти трассу, и узнать, как называется место, куда мы с бабушкой ехали, а для этого надо ещё раз ей позвонить, может она успокоилась...» — «Ну давай».
Я пытаюсь в найти в телефоне бабушкин номер, набрать «бабушка», но ничего не выходит: то набирается не то, то вдруг вместо телефонной книжки включается камера, то выясняется, что я набираю смс... Я начинаю злиться, ещё и потому, что разговаривая с мамой, а потом пытаясь набрать бабушку, я забрёл в какие-то дворы, откуда не могу теперь найти выход, и хожу кругами. Быстро стемнело. Оставив попытки выбраться из этого зацикленного квартала, иду на свет в открытого подъезда и оказываюсь в коммуналке, такой же лабиринтообразной.
Спустя несколько минут бессмысленных блужданий, я выхожу в светлую комнату с большим столом, за которым сидит компания. К тому моменту я уже начал ругаться в голос: «Ну вот что за херня? На поезд опоздал, заблудился, бабушку не набрать, нет, это точно какой-то идиотский сон, я даже не могу выбраться из этой грёбаной квартиры!..». «Марк, да проведи ты его» — говорит девушка за столом, красивая мулатка с блестяшкой-пирсингом в носу. Из-за стола встаёт щёгольски одетый парень и одёргивает воротник пальто. Кидаюсь к нему: «Марк, пожалуйста, выведи меня отсюда!» — «Ну пойдём».
Однако за очередным поворотом он куда-то исчезает, а я нос к носу сталкиваюсь с Мошковой.
«Женя? А ты как здесь? О.о Это твои друзья?» — «Нет. Я тоже на поезд опоздала!» — «Так ты в том же поезде ехала? Почему мне ничего не сказала?» — «А ты хоть бы раз позвонил!» — обижается Женя. «Да уж, похоже это всё-таки не сон — говорю — ты и в реальности запросто можешь такое выкинуть. А я-то чем лучше? Ты знаешь, куда шёл этот поезд?» — «А может это и есть конечная?» — «Нет, тогда куда же он делся? Короче, давай, пойдём отсюда, нужно трассу найти и бабушке позвонить, узнать, куда я ехал». «Хорошо, я только в душ по-быстрому» — говорит Мошкова и исчезает за дверью ванной.
Выходит, Марк всё-таки вывел меня: входная дверь была совсем рядом. Я вернулся в комнату со столом, чтобы поблагодарить девушку и попрощаться. Почему-то мне хотелось назвать её Урсула, однако я не был уверен, что это её имя, а потому спросил, как можно к ней обратиться. В ответ мулатка быстро-быстро на одном дыхании протараторила кучу информации о себе, из которой мне удалось понять только, что она «мать трёх прекрасных детишек», и что её зовут Саша, а фамилию разобрать мне не удалось.
Женька всё ещё была в ванной, а я пошёл обуваться. В прихожей стояла бабулька с волосами, покрашенными у корней в розовый, и участливо на меня смотрела. Чтобы как-то убить время, начинаю в очередной раз рассказывать свою дурацкую историю: «...а самое главное, я даже не знаю, куда мы ехали!» — «А что бабушка?» — «Ничего, только ёрничает. Наверное переволновалась...».
Тут я вспоминаю, её слова о потерянном дне. Интересно, а какое сегодня число? И что я, выходит, в отпуске? Что-то не помню, чтобы я заявление на отпуск писал...
Эту мысль я додумывал, уже ощущая себя в кровати под одеялом, и это было очень хорошо.
Мужик напротив достал из сумки разные игрушки — пластмассового динозавра, жирафа, какой-то конструктор...
Я открыл рюкзак и вытащил новую настолку, ещё не распакованную. «Сыграем?» — обратился я к мужику — «Давай, правда я не очень люблю играть...» — «А я люблю играть. Но не люблю читать правила!». Мы посмеялись.
Дело близилось к ночи, в салоне погасили свет. Семья с дочкой уснули, мой собеседник ушёл куда-то на своё место, оставив игрушки, а я лёг на освободившуюся кровать и залипал в сумраке на динозаврика, конструктор и жирафа, изредка освещаемых проносящимися мимо фонарями за занавешенными окнами. И тоже, наверное, уснул.
Утром поезд остановился на вокзале какого-то провинциального городка. Я вышел на перрон и зашёл в супермаркет прямо напротив поезда. Проходя мимо полок с алкоголем, я взял бутылку коньяка и выпил её в два подхода. И тут же удивился сам себе: я ведь её ещё не купил... А вообще-то я пришёл сюда за водой, надо хотя бы её купить, а не выпивать прямо тут. У самых касс стояли пластиковые полулитровые бутылки минералки без этикеток. Однако форма бутылок и жёлтый колпачок на крышке выдавали лимонную «Аква Минерале». Ценник гласил: «Вода питьевая, лимонная». «Странные они тут — подумал я — это местный маркетинг что-ли, у бутылок этикетки отрывать, и продавать, как местный продукт?». Взяв бутылку, я пошёл на кассу, но там была большая очередь. К счастью, цивилизация дошла и сюда, и в местном супермаркете стояли кассы самообслуживания. У меня на карте было совсем немного денег, но на бутылку воды должно хватить... Подхожу к кассе, немного теряюсь, т.к. ещё не очень умею пользоваться этой технологией. Этикетки-то нет — как пробивать штрихкод? Подскакивает сотрудница магазина: «А что это у вас в пакете?». Я испугался, что она знает про коньяк и сейчас поднимет скандал, но в пакете у меня лежала 1,5-литровая пластиковая бутылка из-под пива. «А, это просто бутылка, я с ней пришёл. Надо её выкинуть» — «Да, надо. Пройдите воооон туда по перрону, там урна есть». Беру бутылку минералки (так и не заплатив), и иду выкидывать пустую. До конца перрона, как показывала тётка, идти не пришлось, потому что урна оказалась совсем рядом. Но это было уже не важно: поезда на перроне не было.
Неужели опоздал?! Ну да, может он здесь 5 минут всего и стоял, а я пока с этим коньяком (и чёрт же меня дёрнул), пока с этой тёткой разбирался... Может всё-таки просто на другой путь отогнали? Пошёл по вокзалу, но кроме проехавшего мимо короткого грузового состава, других поездов не встретилось. Звоню бабушке. В трубке её издевающийся голос, противно растягивающий слова: «Молодееец, уумница! Вот и сиди теперь тут, один день уже потерял» — «Слушай, я остался на перроне, чуть ли не в одних трусах, неизвестно в каком городе, хорошо хоть деньги при мне, что мне делать?» — «А вот что хооочешь теперь, то и делай!». И повесила трубку.
Пока я говорил по телефону — просто шёл, куда глаза глядят. Сначала по вокзалу, потом незаметно для себя вышел в городок: обшарпанные жёлтые стены, растрескавшийся асфальт, много зелени. Жить здесь, должно быть, катастрофически скучно, но в целом даже уютно. ...если бы не мои обстоятельства.
Звонит телефон. Мама. Рассказываю ей о своих злоключениях. «Ты бабушке-то позвонил?» — «Конечно, сразу» — «И что?» — «Ничего! Издевается надо мной. Слушай, может это всё просто нелепый сон? Я бы больше всего сейчас хотел, чтобы это был сон...» — «И что ты теперь делать будешь?» — «Видимо, вспоминать навыки автостопа. Надо только найти трассу, и узнать, как называется место, куда мы с бабушкой ехали, а для этого надо ещё раз ей позвонить, может она успокоилась...» — «Ну давай».
Я пытаюсь в найти в телефоне бабушкин номер, набрать «бабушка», но ничего не выходит: то набирается не то, то вдруг вместо телефонной книжки включается камера, то выясняется, что я набираю смс... Я начинаю злиться, ещё и потому, что разговаривая с мамой, а потом пытаясь набрать бабушку, я забрёл в какие-то дворы, откуда не могу теперь найти выход, и хожу кругами. Быстро стемнело. Оставив попытки выбраться из этого зацикленного квартала, иду на свет в открытого подъезда и оказываюсь в коммуналке, такой же лабиринтообразной.
Спустя несколько минут бессмысленных блужданий, я выхожу в светлую комнату с большим столом, за которым сидит компания. К тому моменту я уже начал ругаться в голос: «Ну вот что за херня? На поезд опоздал, заблудился, бабушку не набрать, нет, это точно какой-то идиотский сон, я даже не могу выбраться из этой грёбаной квартиры!..». «Марк, да проведи ты его» — говорит девушка за столом, красивая мулатка с блестяшкой-пирсингом в носу. Из-за стола встаёт щёгольски одетый парень и одёргивает воротник пальто. Кидаюсь к нему: «Марк, пожалуйста, выведи меня отсюда!» — «Ну пойдём».
Однако за очередным поворотом он куда-то исчезает, а я нос к носу сталкиваюсь с Мошковой.
«Женя? А ты как здесь? О.о Это твои друзья?» — «Нет. Я тоже на поезд опоздала!» — «Так ты в том же поезде ехала? Почему мне ничего не сказала?» — «А ты хоть бы раз позвонил!» — обижается Женя. «Да уж, похоже это всё-таки не сон — говорю — ты и в реальности запросто можешь такое выкинуть. А я-то чем лучше? Ты знаешь, куда шёл этот поезд?» — «А может это и есть конечная?» — «Нет, тогда куда же он делся? Короче, давай, пойдём отсюда, нужно трассу найти и бабушке позвонить, узнать, куда я ехал». «Хорошо, я только в душ по-быстрому» — говорит Мошкова и исчезает за дверью ванной.
Выходит, Марк всё-таки вывел меня: входная дверь была совсем рядом. Я вернулся в комнату со столом, чтобы поблагодарить девушку и попрощаться. Почему-то мне хотелось назвать её Урсула, однако я не был уверен, что это её имя, а потому спросил, как можно к ней обратиться. В ответ мулатка быстро-быстро на одном дыхании протараторила кучу информации о себе, из которой мне удалось понять только, что она «мать трёх прекрасных детишек», и что её зовут Саша, а фамилию разобрать мне не удалось.
Женька всё ещё была в ванной, а я пошёл обуваться. В прихожей стояла бабулька с волосами, покрашенными у корней в розовый, и участливо на меня смотрела. Чтобы как-то убить время, начинаю в очередной раз рассказывать свою дурацкую историю: «...а самое главное, я даже не знаю, куда мы ехали!» — «А что бабушка?» — «Ничего, только ёрничает. Наверное переволновалась...».
Тут я вспоминаю, её слова о потерянном дне. Интересно, а какое сегодня число? И что я, выходит, в отпуске? Что-то не помню, чтобы я заявление на отпуск писал...
Эту мысль я додумывал, уже ощущая себя в кровати под одеялом, и это было очень хорошо.
Комментарии (4)
19:13
Кошмары со временем
Под утро снилась какая-то жесть. Сегодня с работы надо было раньше уйти, поэтому я очень боялся проспать, а то вышло бы уж совсем нехорошо. Видимо, из-за этого мне такая хрень и приснилась.
Будто я хожу по квартире и смотрю на часы, а все они показывают разное время. Одни 9 с копейками, другие 19, третьи вообще 26... А мне на работу вставать, за окном темно, и я не знаю, сколько времени на самом деле.
Звоню по «точному времени», но вместо этого попадаю на знакомого ветерана. А он давай зазывать меня на какую-то не то лекцию, не то митинг по поводу какого-то то ли убийства, то ли теракта... Я вежливо объясняю, что работаю, и не смогу прийти, а он настаивает, доказывает мне, как это важно. В итоге я всё-таки сробразил, что что-то тут не так, сделал усилие и проснулся.
Только проснулся я не полностью. Знаете такую штуку, «сонный паралич»? Вот со мной иногда бывает. Это когда ты вроде как проснулся, открыл глаза, понимаешь, кто ты и где находишься, а на самом деле всё ещё спишь. Очень не люблю это состояние, потому что страшно — видеть и слышать в комнате какую-нибудь нереальную фигню и не иметь возможности пошевелиться, т.к. тело спит. Но в этот раз, как ни странно, меня это даже немного успокоило: смотрю я через дырку в одеяле, и вижу бабушку, которая сидит в кресле и шёпотом читает «Отче наш». Мне это даже понравилось, хотя я почти сразу сообразил, что бабушки тут быть не может, да и невозможность пошевелиться очень раздражает и пугает. Так что я попытался, как обычно в таких ситуациях, крикнуть, и вырвался. Последнее, что я услышал, было шёпотом «Интересности начинаются».
Уже наяву посмотрел на часы. 6:29. Твоюмать!
А потом раза 4 мне снилось, как я пытаюсь рассказать бабушке весь этот свой сон, и каждый раз, вспоминая про время, просыпался и смотрел на часы. Проходило минут по 15. Короче, на работу я поехал совсем невыспавшийся.
Будто я хожу по квартире и смотрю на часы, а все они показывают разное время. Одни 9 с копейками, другие 19, третьи вообще 26... А мне на работу вставать, за окном темно, и я не знаю, сколько времени на самом деле.
Звоню по «точному времени», но вместо этого попадаю на знакомого ветерана. А он давай зазывать меня на какую-то не то лекцию, не то митинг по поводу какого-то то ли убийства, то ли теракта... Я вежливо объясняю, что работаю, и не смогу прийти, а он настаивает, доказывает мне, как это важно. В итоге я всё-таки сробразил, что что-то тут не так, сделал усилие и проснулся.
Только проснулся я не полностью. Знаете такую штуку, «сонный паралич»? Вот со мной иногда бывает. Это когда ты вроде как проснулся, открыл глаза, понимаешь, кто ты и где находишься, а на самом деле всё ещё спишь. Очень не люблю это состояние, потому что страшно — видеть и слышать в комнате какую-нибудь нереальную фигню и не иметь возможности пошевелиться, т.к. тело спит. Но в этот раз, как ни странно, меня это даже немного успокоило: смотрю я через дырку в одеяле, и вижу бабушку, которая сидит в кресле и шёпотом читает «Отче наш». Мне это даже понравилось, хотя я почти сразу сообразил, что бабушки тут быть не может, да и невозможность пошевелиться очень раздражает и пугает. Так что я попытался, как обычно в таких ситуациях, крикнуть, и вырвался. Последнее, что я услышал, было шёпотом «Интересности начинаются».
Уже наяву посмотрел на часы. 6:29. Твоюмать!
А потом раза 4 мне снилось, как я пытаюсь рассказать бабушке весь этот свой сон, и каждый раз, вспоминая про время, просыпался и смотрел на часы. Проходило минут по 15. Короче, на работу я поехал совсем невыспавшийся.
Комментарии (6)
06:28
В седьмом часу
Бибоп — песня наоборот; тело паровоза, испещрённое клапанами, действующими и ложными. Само наличие прописного смысла в этой музыке было бы оскорбительным.
Комментарии (3)
Снилось, что я опять подстригся налысо.
Я даже не буду заикаться об отсутствии «новогоднего настроения» и о том, что в Питере +2 и мокрая зелёная трава на газонах. Лера недавно правильно сказала: новогоднее настроение — это явление детское, и нет ничего странного в его отсутствии: это в детстве ждёшь чуда, а когда становишься старше, хочется просто покоя и перемен. Так что бес с ним, с настроением.
Меня уволили с работы, и с высокой долей вероятности 12 часов я встречу в компании кошки и Джони Вокера.
Как Новый Год всеришь, так его и проебёшь.
Всех с Наступающим! 🎄🎅🏿
Я даже не буду заикаться об отсутствии «новогоднего настроения» и о том, что в Питере +2 и мокрая зелёная трава на газонах. Лера недавно правильно сказала: новогоднее настроение — это явление детское, и нет ничего странного в его отсутствии: это в детстве ждёшь чуда, а когда становишься старше, хочется просто покоя и перемен. Так что бес с ним, с настроением.
Меня уволили с работы, и с высокой долей вероятности 12 часов я встречу в компании кошки и Джони Вокера.
Как Новый Год всеришь, так его и проебёшь.
Всех с Наступающим! 🎄🎅🏿
17:24
Гатчинский экспресс
Снилось, будто бы еду в паровозе, не то в Гатчину, не то из Гатчины. В том же поезде едет чета последнего Императора Всероссийского. Я подсел к Николаю на лавку и о чём-то с ним минут 15 говорил. Кажется, упрекал его в том, что из-за него великая держава развалилась, а он в ответ что-то мямлил. Я рассердился и пошёл в другой вагон. В начале следующего вагона столкнулся с Александрой Фёдоровной, которая начала на меня откровенно наезжать, орать и чуть ли не толкаться. Теряя терпение, я сказал ей: «Правильно о вас все говорят, что вы истеричка! Даже с Николаем Санычем — и то приятнее общаться».
За сим проснулся.
За сим проснулся.
Снилось прибытие инопланетян. Будто меня и всех людей из окрестных домов и улиц согнали в О'Кей (непонятно, правда, кто согнал, но ощущение было такое, что нас взяли в плен). И вот стоят все у О'Кея и внутри, и чего-то ждут, никто не знает чего... И тут на земле разгорается огненная полоса, будто заранее кто-то бензином полил, потом другая, третья - получается целый огненный лабиринт. Я, как это увидел, — понял, что надо валить, и побежал, где-то перепрыгивать через огонь пришлось... Со мной ещё мужик бежал, некий Костя, а сзади уже кромешный ад начинался, впрочем мы не оглядывались. Бежим мы по полю, обегаем растущие огненные линии, долго бежим, и вдруг видим Большую Китайскую стену (вероятно, до Китая добежали), и только мы на неё забрались, а она впереди каааак взорвётся! Пришлось срочно прыгать, но на этом хрень с огнём, наконец, кончилась.
А потом мы возвращались в Питер мимо разных городов, пытаясь хоть что-то разузнать. Кругом ощущение глобального ЧП: никто не работает, все ходят по улицам растерянные. Говорят, что это были инопланетяне, и что все возможные средства связи накрылись — так что даже непонятно — по всему миру такой кошмар, или только России повезло...
В Питере при этом оказалось всё было более-менее в порядке, по крайней мере, там работала Пятёрочка. В неё мы встретились с Федей и Машей, за которых я немного волновался весь сон, ведь я не видел, что стало с ними, когда убежал от О'Кея. Они сказали, что по официальной версии на нас напала Индонезия, но мы-то знаем!..
Занятный сон. Очень странное ощущение всеобщей растерянности в нём было. Я тогда думал, что мир никогда уже не будет прежнем, и если мы выживем, я буду рассказывать потомкам, какой была жизнь до этого. Страшно интересно, что было бы дальше.
А потом мы возвращались в Питер мимо разных городов, пытаясь хоть что-то разузнать. Кругом ощущение глобального ЧП: никто не работает, все ходят по улицам растерянные. Говорят, что это были инопланетяне, и что все возможные средства связи накрылись — так что даже непонятно — по всему миру такой кошмар, или только России повезло...
В Питере при этом оказалось всё было более-менее в порядке, по крайней мере, там работала Пятёрочка. В неё мы встретились с Федей и Машей, за которых я немного волновался весь сон, ведь я не видел, что стало с ними, когда убежал от О'Кея. Они сказали, что по официальной версии на нас напала Индонезия, но мы-то знаем!..
Занятный сон. Очень странное ощущение всеобщей растерянности в нём было. Я тогда думал, что мир никогда уже не будет прежнем, и если мы выживем, я буду рассказывать потомкам, какой была жизнь до этого. Страшно интересно, что было бы дальше.
13:16
Сон в поезде
Вернулся с моря. Потом может быть даже напишу как оно, а пока что вот сон, который мне приснился в поезде Владикавказ—Санкт-Петербург за несколько часов до приезда:
Я знал, что должен был ехать к маме, но по дороге, где-то в районе Дворцовой, встретился со своей старой универской компанией. Мы о чём-то шутили и смеялись, когда проходили мимо двух ментов, сурово разговаривавших с водителем и пассажиром машины, вылезшей на тротуар. Я протиснулся прямо между ними, остальные почему-то остались топтаться позади, смотря как менты выписывают штраф нарушителям.
"Эй, чего застряли-то?" - окликнул я ребят. И тут один из ментов обернулся ко мне: "И ты подойди! Тебе тоже штраф выпишем!" - "Мне-то за что?!" - возмутился я. "За нахождение в нетрезвом виде!". И тут я вспомнил, что некоторое время назад выпил бутылку пива, однако на тот момент никакого опьянения не ощущал (ну что будет с одной бутылки то?).
"Где это такая статья есть, чтобы выпившего человека штрафовать? Я ведь не безобразничаю!..". "Да, где это такая статья?!" - подскочил откуда ни возьмись какой-то лысый дядечка. "Адвокат" - догадался я. Он отошёл с ментом в сторонку и начал с ним что-то обсуждать. Я сел на скамейку поблизости, кто-то уселся рядом со мной, но большинство народу осталось толпиться вокруг мента и адвоката. Через какое-то время лысый дядька вернулся ко мне и сел рядом: "В общем, ситуация такая - ты даёшь ему 500 рублей, и они тебя отпускают". "Вот ещё!" - говорю - "Пускай протокол составляют, чтобы всё официально было". "Да дай ты ему денег, и дело с концом! У тебя что, 500 рублей нет?!" - с заметным раздражением протараторил мой "защитник". "Не дам, из принципа" - отрезал я. В ответ на это адвокат как-то ошарашено охнул и упал со скамейки, превратившись в большой ржавый корабельный гвоздь. Я поднял его и положил обратно на скамейку.
"Вот чего я никогда не понимал в вас, люди-гвозди, - говорил я, задумчиво его рассматривая - так это почему вы такие? Зачем вы гвозди?..". "Дело в том, что когда-то все гвозди были грибы..." - начал гвоздь, и я приготовился слушать историю, но в это время подошёл всё тот же мент, схватил меня за рукав и сказал: "Ну раз так, мы тебя сейчас судить будем!" И повёл меня в суд.
Суд располагался на чердаке какого-то старого здания, куда добираться приходилось по тряским железным лестницам. Помещение напоминало скорее расселённую коммуналку, в которой кто-то решил устроить зал заседания. Ребята слонялись взад-вперёд по полупустым комнатам, я сел в самой большой где-то в углу. Менты расположились в прихожей, где было что-то вроде вахтёрской, только один из них, усатый, который меня привёл, изредка выходил, поглядывая на меня тяжёлым взглядом. Нелепость происходящего раздражала всё больше и больше. В какой-то момент ко мне подошёл Кирилл, парень с работы, и проговорил тихо: "Видишь, он время тянет, ждёт, что ты ему денег дашь". "Да не дам я ему денег!" - огрызнулся я. "Так он нас так до вечера мурыжить может!". Я показушно пожал плечами и сказал, что никуда не спешу (хотя помнил, что меня ждёт мама, и уже начинал нервничать по этому поводу). "Так ты протестная бабушка?" - с некотором уважением сказал Кирилл и ушёл. Через какое-то время наконец начался суд.
Под стражу меня никто не взял, поэтому я просто пересел в другой угол комнаты, позади от всех свидетелей (в качестве которых выступали мои ребята и, по-видимому, прохожие с улицы. Напротив за письменным столом расположилась комиссия из трёх человек. Прокурором был тот самый усатый мент, ещё двух людей слева и справа от него я не особо запомнил. Все ждали только судью, который должен был встать за кафедрой около стола. И вот он появился - между рядов прошёл, встал за кафедру и взял небольшой деревянный молоток Сергей Лавров. "Ну мент даёт! - подумал я - Самого министра на суд притащил! Ну-ну...".
Началось заседание, Мент и Лавров что-то спрашивали у свидетелей, они что-то отвечали - я не вслушивался. Я смотрел на три маленькие чёрные курительные трубки, которые лежали на паркете под стулом прямо передо мной. Вначале мне показалось, что две из них мои, но я присмотрелся и понял, что ошибся. Я обратил на них внимание Попковской, которая сидела рядом. "Надо же! - хихикнула она - И ни одной моей!.." В этот момент мимо нас по направлению к выходу прошла Скифа, о присутствии которой в зале суда я и не подозревал, тоже заметила три трубки и походя высыпала под тот же стул пепел из четвёртой, которую держала в руках. Мы с Попковской тихонько поржали и продолжили трепаться. "А помнишь, как мы с тобой волну по телу пускали?" - спросила она. "Помню" - с улыбкой ответил я и прижался к ней. Я чувствовал, как от неё ко мне и обратно идёт какая-то тёплая и захватывающая волна, от которой становилось безумно приятно. Я обнял её и поцеловал - было офигенно.
Тем временем настало время судье выносить приговор, я встал и приготовился слушать. "Принимая во внимание все факты - проговорил Лавров - мы считаем нужным решить дело миром. У сторон ещё есть, что добавить?". Услышав это, мент побагровел от злости, вскинул руку и прогаркал: "Есть! На задержанной машине была надпись Разрешите лабамждэ! - что мы должны делать в данной ситуации?!". Лавров тихо и спокойно ответил: "Что ж, будем действовать согласно написанному. Разрешите". И ударил молотком. Он казался невероятно усталым, и мне даже стало немного неловко перед ним за то, что его отвлекли от работы по такому идиотскому делу. Мент стоял весь пунцовый и скрипел зубами, все потихоньку начали расходиться. "Спасибо!" - коротко кивнул я Лаврову, и тоже направился к выходу, но обернулся и ещё раз поблагодарил. Почему-то мне было его жалко.
"А вот теперь надо сматываться по-быстрому!" - подумал я и побежал вниз по железным лестницам. Я вышел на улицу, достал мобильник и позвонил маме. Она поздоровалась со мной весело, так что я испытал облегчение - значит не опоздал, и всё в порядке. Я начал сбивчиво рассказывать ей о случившимся, и тут увидел, как по ступенькам из здания суда спускается Попковская, размахивая пластмассовым белым тазом. Я говорил с мамой, поэтому не успел ничего сказать ей, в то время как Катюха размахнулась и запустила таз в витрину бутика напротив. Он отлетел прочь с вибрирующим пластиковым стуком. Попковская смеялась: "Всё тут разнесём!". "Пойдём-ка отсюда, - сказал я ей - а то сейчас и тебя арестуют, причём уже за дело". И мы пошли по городу вдвоём, о чём-то болтая и смеясь, а потом я проснулся.
Я знал, что должен был ехать к маме, но по дороге, где-то в районе Дворцовой, встретился со своей старой универской компанией. Мы о чём-то шутили и смеялись, когда проходили мимо двух ментов, сурово разговаривавших с водителем и пассажиром машины, вылезшей на тротуар. Я протиснулся прямо между ними, остальные почему-то остались топтаться позади, смотря как менты выписывают штраф нарушителям.
"Эй, чего застряли-то?" - окликнул я ребят. И тут один из ментов обернулся ко мне: "И ты подойди! Тебе тоже штраф выпишем!" - "Мне-то за что?!" - возмутился я. "За нахождение в нетрезвом виде!". И тут я вспомнил, что некоторое время назад выпил бутылку пива, однако на тот момент никакого опьянения не ощущал (ну что будет с одной бутылки то?).
"Где это такая статья есть, чтобы выпившего человека штрафовать? Я ведь не безобразничаю!..". "Да, где это такая статья?!" - подскочил откуда ни возьмись какой-то лысый дядечка. "Адвокат" - догадался я. Он отошёл с ментом в сторонку и начал с ним что-то обсуждать. Я сел на скамейку поблизости, кто-то уселся рядом со мной, но большинство народу осталось толпиться вокруг мента и адвоката. Через какое-то время лысый дядька вернулся ко мне и сел рядом: "В общем, ситуация такая - ты даёшь ему 500 рублей, и они тебя отпускают". "Вот ещё!" - говорю - "Пускай протокол составляют, чтобы всё официально было". "Да дай ты ему денег, и дело с концом! У тебя что, 500 рублей нет?!" - с заметным раздражением протараторил мой "защитник". "Не дам, из принципа" - отрезал я. В ответ на это адвокат как-то ошарашено охнул и упал со скамейки, превратившись в большой ржавый корабельный гвоздь. Я поднял его и положил обратно на скамейку.
"Вот чего я никогда не понимал в вас, люди-гвозди, - говорил я, задумчиво его рассматривая - так это почему вы такие? Зачем вы гвозди?..". "Дело в том, что когда-то все гвозди были грибы..." - начал гвоздь, и я приготовился слушать историю, но в это время подошёл всё тот же мент, схватил меня за рукав и сказал: "Ну раз так, мы тебя сейчас судить будем!" И повёл меня в суд.
Суд располагался на чердаке какого-то старого здания, куда добираться приходилось по тряским железным лестницам. Помещение напоминало скорее расселённую коммуналку, в которой кто-то решил устроить зал заседания. Ребята слонялись взад-вперёд по полупустым комнатам, я сел в самой большой где-то в углу. Менты расположились в прихожей, где было что-то вроде вахтёрской, только один из них, усатый, который меня привёл, изредка выходил, поглядывая на меня тяжёлым взглядом. Нелепость происходящего раздражала всё больше и больше. В какой-то момент ко мне подошёл Кирилл, парень с работы, и проговорил тихо: "Видишь, он время тянет, ждёт, что ты ему денег дашь". "Да не дам я ему денег!" - огрызнулся я. "Так он нас так до вечера мурыжить может!". Я показушно пожал плечами и сказал, что никуда не спешу (хотя помнил, что меня ждёт мама, и уже начинал нервничать по этому поводу). "Так ты протестная бабушка?" - с некотором уважением сказал Кирилл и ушёл. Через какое-то время наконец начался суд.
Под стражу меня никто не взял, поэтому я просто пересел в другой угол комнаты, позади от всех свидетелей (в качестве которых выступали мои ребята и, по-видимому, прохожие с улицы. Напротив за письменным столом расположилась комиссия из трёх человек. Прокурором был тот самый усатый мент, ещё двух людей слева и справа от него я не особо запомнил. Все ждали только судью, который должен был встать за кафедрой около стола. И вот он появился - между рядов прошёл, встал за кафедру и взял небольшой деревянный молоток Сергей Лавров. "Ну мент даёт! - подумал я - Самого министра на суд притащил! Ну-ну...".
Началось заседание, Мент и Лавров что-то спрашивали у свидетелей, они что-то отвечали - я не вслушивался. Я смотрел на три маленькие чёрные курительные трубки, которые лежали на паркете под стулом прямо передо мной. Вначале мне показалось, что две из них мои, но я присмотрелся и понял, что ошибся. Я обратил на них внимание Попковской, которая сидела рядом. "Надо же! - хихикнула она - И ни одной моей!.." В этот момент мимо нас по направлению к выходу прошла Скифа, о присутствии которой в зале суда я и не подозревал, тоже заметила три трубки и походя высыпала под тот же стул пепел из четвёртой, которую держала в руках. Мы с Попковской тихонько поржали и продолжили трепаться. "А помнишь, как мы с тобой волну по телу пускали?" - спросила она. "Помню" - с улыбкой ответил я и прижался к ней. Я чувствовал, как от неё ко мне и обратно идёт какая-то тёплая и захватывающая волна, от которой становилось безумно приятно. Я обнял её и поцеловал - было офигенно.
Тем временем настало время судье выносить приговор, я встал и приготовился слушать. "Принимая во внимание все факты - проговорил Лавров - мы считаем нужным решить дело миром. У сторон ещё есть, что добавить?". Услышав это, мент побагровел от злости, вскинул руку и прогаркал: "Есть! На задержанной машине была надпись Разрешите лабамждэ! - что мы должны делать в данной ситуации?!". Лавров тихо и спокойно ответил: "Что ж, будем действовать согласно написанному. Разрешите". И ударил молотком. Он казался невероятно усталым, и мне даже стало немного неловко перед ним за то, что его отвлекли от работы по такому идиотскому делу. Мент стоял весь пунцовый и скрипел зубами, все потихоньку начали расходиться. "Спасибо!" - коротко кивнул я Лаврову, и тоже направился к выходу, но обернулся и ещё раз поблагодарил. Почему-то мне было его жалко.
"А вот теперь надо сматываться по-быстрому!" - подумал я и побежал вниз по железным лестницам. Я вышел на улицу, достал мобильник и позвонил маме. Она поздоровалась со мной весело, так что я испытал облегчение - значит не опоздал, и всё в порядке. Я начал сбивчиво рассказывать ей о случившимся, и тут увидел, как по ступенькам из здания суда спускается Попковская, размахивая пластмассовым белым тазом. Я говорил с мамой, поэтому не успел ничего сказать ей, в то время как Катюха размахнулась и запустила таз в витрину бутика напротив. Он отлетел прочь с вибрирующим пластиковым стуком. Попковская смеялась: "Всё тут разнесём!". "Пойдём-ка отсюда, - сказал я ей - а то сейчас и тебя арестуют, причём уже за дело". И мы пошли по городу вдвоём, о чём-то болтая и смеясь, а потом я проснулся.
Комментарии (8)
15:04
В электричке с Азазелло
Интересно, "Табаско" даже закрытый выветривается что-ли? Или приедается просто? Когда только купил банку - пары капель хватало, чтобы развести во рту адское пламя, а сейчас лью на бутерброд целую лужу - остро, конечно, но не очень...
А я чего пишу-то: мне сон сегодня приснился замечательный. Будто еду я в электричке, а со мной рядом - коренастый такой дядька, в долгополом чёрном плаще, котелке, из-под которого видно рыжие виски, с торчащим изо рта клыком... Ну вы поняли, в общем
Стало быть едем мы, и Азазелло мне говорит: "Всё-таки Воланд где-то ошибся. Он даже сам готов это признать". А я говорю: "Нет, такие силы никогда не могут ошибаться - это скорей уж мы ошиблись, хотя нам так, может, и не кажется...". И стал вспоминать, где я мог так здорово ошибиться по жизни. "И вот зачем я брал эти деньги?.." - вслух сокрушаюсь я. "А кто бы не взял?" - усмехается Азазелло. В общем едем, очень душевно беседуем, и вдруг на очередной станции в поезде становится уж очень много народу, и мы почему-то дальше едем стоя, причём нам обоим это очень не нравится. "Надо бы места освободить" - говорит Азазелло - "Может выкинем кого-нибудь? Давай вот их!" - и показывает на женщину с дочкой, едущих напротив. Женщине лет тридцать-тридцать пять, дочке - где-то четырнадцать. Примечательно было то, что обе они были в белых меховых шапках и таких же полушубках, но почему-то без трусов
. "Не" - говорю - "Их жалко". Я бы Свету Пужаеву* выкинул, но тогда с ней ещё подружку какую-нибудь придётся, а её вроде и не за что...". Азазелло улыбнулся: "Да, я тоже любил выкидывать, кто мне не нравится. Слушай, а может поезд под откос пустим?..". И смотрит так, с надеждой. "А много народу погибнет?" - "Ну... это как посмотреть" - "Ладно, - говорю - давай, только чтоб погибло совсем немного!".
И проснулся. Так-то!
__________________
*девочка с Филфака
А я чего пишу-то: мне сон сегодня приснился замечательный. Будто еду я в электричке, а со мной рядом - коренастый такой дядька, в долгополом чёрном плаще, котелке, из-под которого видно рыжие виски, с торчащим изо рта клыком... Ну вы поняли, в общем
Стало быть едем мы, и Азазелло мне говорит: "Всё-таки Воланд где-то ошибся. Он даже сам готов это признать". А я говорю: "Нет, такие силы никогда не могут ошибаться - это скорей уж мы ошиблись, хотя нам так, может, и не кажется...". И стал вспоминать, где я мог так здорово ошибиться по жизни. "И вот зачем я брал эти деньги?.." - вслух сокрушаюсь я. "А кто бы не взял?" - усмехается Азазелло. В общем едем, очень душевно беседуем, и вдруг на очередной станции в поезде становится уж очень много народу, и мы почему-то дальше едем стоя, причём нам обоим это очень не нравится. "Надо бы места освободить" - говорит Азазелло - "Может выкинем кого-нибудь? Давай вот их!" - и показывает на женщину с дочкой, едущих напротив. Женщине лет тридцать-тридцать пять, дочке - где-то четырнадцать. Примечательно было то, что обе они были в белых меховых шапках и таких же полушубках, но почему-то без трусов
. "Не" - говорю - "Их жалко". Я бы Свету Пужаеву* выкинул, но тогда с ней ещё подружку какую-нибудь придётся, а её вроде и не за что...". Азазелло улыбнулся: "Да, я тоже любил выкидывать, кто мне не нравится. Слушай, а может поезд под откос пустим?..". И смотрит так, с надеждой. "А много народу погибнет?" - "Ну... это как посмотреть" - "Ладно, - говорю - давай, только чтоб погибло совсем немного!". И проснулся. Так-то!
__________________
*девочка с Филфака
Всю ночь ругался с ВВС-шным Мориарти в заброшенной военной части: он требовал, чтобы я устранил подъельник, которым заросла железная дорога. А я не понимал с какого хрена я должен это делать. Там ещё были другие люди, и всех он тоже как-нибудь эту военную часть облагораживать заставлял.
Достал неимоверно.
Достал неимоверно.
Комментарии (4)
Во сне увидел начало некоего советского фильма "7 стариков и Людмила Гурченко". Какая-то суматошная комедия а-ля "Гараж", судя по всему: Гурченко (во цвете лет) идёт зимой по улице, и тут на неё наскакивает некий седой мужик приятной наружности, в пальто, и витиевато объясняется в любви. Буквально через минуту с другого конца улицы подбегает ещё один тип, на Краморова похожий, и запыхавшись, твердит что-то вроде: "Я... я вас всюду искал... скажите мне... когда?.. когда... свадьба?..". До явления остальных 5и стариков я не досмотрел - началась реклама. А в рекламе показывали выполненную в старомодном стиле афишу популярной в 90-е группы "Вонючее море". Во сне я знал, что у солиста ужасно мерзкий гнусавый голос и тексты у них в стиле "Где-то лежит туша мёртвого зверя, а любимая бросила меня, когда я стал импотентом, придавленный тяжестью мира" 
Да-да, я читаю Трансметрополитен.
Потрясающее своей концептуальностью название группы я оценил только по пробуждении.
Да-да, я читаю Трансметрополитен.Потрясающее своей концептуальностью название группы я оценил только по пробуждении.
Комментарии (1)