краткость сестра
День 1 (06.07.2008):
«И капелька лета коснулась земли…»
Иванушки international
Иванушки international
Утром мы пошли по магазинам, докупать то, что забыли, или о чём не подумали в Питере. Ценам в Ландохе, как ни странно, требовалась прививка от бешенства; совершенно непонятно, как местные тут хоть что-то покупают: зарабатывают они, говорят, на местном фанерном комбинате по 4000руб. в месяц…
Купив всё необходимое, мы зашли в гостиницу забрать вещи, и направились на лодочную станцию. «Шхериться» мы могли двумя путями: по старому маршруту вокруг северных островов, или в доселе неизвестном направлении на юг. Лодочник сказал, что там отличные места, но нашей карты, в таком случае, хватит ровно на треть пути. Это нас, естественно, не остановило…
Ещё десять минут, и в нашем распоряжении оказалась латанная-перелатанная четырёхместная «Пелла» и две пары вёсел. Причём одни – нормальные пластмассовые, а другие – доисторические, из цельного дерева. Вид у них был самый удручающий. Как не просили мы лодочника дать другие, он, сказав «Пластмассовые всем хочется!», остался непреклонен. Что ж, придётся грести этим анахронизмом…
Отплыли. Два часа по широкой Якимваре, и перед нами показался первый ориентир: мост над Сталинским каналом. Предстояла нудная и довольно долгая дорога по узкой заросшей речке, но и ей пришёл конец.
Мы выбрались на настоящие шхеры. Красотища невозможная! Титанические, местами отвесные скалы, поросшие соснами и можжевельником; в низинах попадаются берёзы и клёны, на гигантских камнях разноцветными ковриками растут мох и какие-то очень яркие жёлтые цветочки… Вода и скалы – потрясающе просто!
Проплывая мимо очередного острова, мы заметили на нём полянку, в центре которой рос стройный как свечка, величественно-красивый, метров пять в высоту… кипарис. Мучаясь вопросом, что кипарис делает в Карелии, мы причалили к острову. Напроверку растение оказалось диковинных размеров можжевельником, но не это было главное.
Главное, вся поляка вокруг него была усеяна земляникой. Кисло-сладкие красные капельки лета, настоящие, лесные, не выращенные на даче, пахли солнцем, песком и муравьями. Мы насобирали больше пригоршни земляники; это было настоящее счастье! А ещё, собирая землянику, я нашёл сброшенную змеиную кожу; раньше я никогда такого не видел. Положил её во внутренний карман афганки, но, боюсь, не довезу до Питера…
Расположившись на камне под можжевельником-кипарисом, принялись мы поглощать добытую радость, как вдруг услышали шум, идущий откуда-то сзади. Ещё не понимая, откуда исходит этот звук, мы устремили взгляд на воду, наверное ожидая увидеть там некий доселе невиданный плавательный аппарат. Вместо этого на воде появились бесчисленные круги, как будто вся рыба, что была в протоке, вздумала выпрыгивать на поверхность. «Ливень» - только и успели подумать мы, как нас тут же этим самым ливнем накрыло.
Продолжать есть землянику в лодке под полиэтиленом было весело.
Сильные ливни имеют обыкновение быстро кончаться, и этот не был исключением. Минут через 10 мы почувствовали, что по «крыше» больше ничего не бьёт и рискнули выглянуть на поверхность. Небо уже было абсолютно чистое и голубое.
Остров с можжевельником был бы идеальной стоянкой (сухостоя навалом, и кострище 7-и летней давности имеется), если бы не почти неприступные берега и почти совершенное отсутствие грунта: ни за водой не сходишь, ни палатку не поставишь. К счастью, остров напротив удовлетворял всем нашим требованиям. Мы разбили палатку, обустроились и пошли кататься.
Время было уже вечернее, и вода стала настолько гладкой, что не хотелось опускать в неё весло – портить это зеркало. Катера, надоедавшие утром, исчезли, и теперь над водой стояла потрясающая тишь, невозможная ни в каком городе, нарушаемая лишь плеском вёсел, скрипением уключин, и, изредка, птицами.
С неба опять полилось что-то непонятное, но кончилось так же внезапно, как началось, и теперь над водой и островами стояла широкая радуга, отражающаяся в зеркальной глади протоки. Это было классно!
Вернувшись, мы развели огонь, поужинали, и вот теперь я сижу, ем печёную картошку прямо со шкуркой, и пишу эти строки. От костра тепло, трещат дрова, плещет рыба в протоке, что-то вякают птицы, корочка на картошке хрустит, погода обалдительная, одним словом – кайф!..
Купив всё необходимое, мы зашли в гостиницу забрать вещи, и направились на лодочную станцию. «Шхериться» мы могли двумя путями: по старому маршруту вокруг северных островов, или в доселе неизвестном направлении на юг. Лодочник сказал, что там отличные места, но нашей карты, в таком случае, хватит ровно на треть пути. Это нас, естественно, не остановило…
Ещё десять минут, и в нашем распоряжении оказалась латанная-перелатанная четырёхместная «Пелла» и две пары вёсел. Причём одни – нормальные пластмассовые, а другие – доисторические, из цельного дерева. Вид у них был самый удручающий. Как не просили мы лодочника дать другие, он, сказав «Пластмассовые всем хочется!», остался непреклонен. Что ж, придётся грести этим анахронизмом…
Отплыли. Два часа по широкой Якимваре, и перед нами показался первый ориентир: мост над Сталинским каналом. Предстояла нудная и довольно долгая дорога по узкой заросшей речке, но и ей пришёл конец.
Мы выбрались на настоящие шхеры. Красотища невозможная! Титанические, местами отвесные скалы, поросшие соснами и можжевельником; в низинах попадаются берёзы и клёны, на гигантских камнях разноцветными ковриками растут мох и какие-то очень яркие жёлтые цветочки… Вода и скалы – потрясающе просто!
Проплывая мимо очередного острова, мы заметили на нём полянку, в центре которой рос стройный как свечка, величественно-красивый, метров пять в высоту… кипарис. Мучаясь вопросом, что кипарис делает в Карелии, мы причалили к острову. Напроверку растение оказалось диковинных размеров можжевельником, но не это было главное.
Главное, вся поляка вокруг него была усеяна земляникой. Кисло-сладкие красные капельки лета, настоящие, лесные, не выращенные на даче, пахли солнцем, песком и муравьями. Мы насобирали больше пригоршни земляники; это было настоящее счастье! А ещё, собирая землянику, я нашёл сброшенную змеиную кожу; раньше я никогда такого не видел. Положил её во внутренний карман афганки, но, боюсь, не довезу до Питера…
Расположившись на камне под можжевельником-кипарисом, принялись мы поглощать добытую радость, как вдруг услышали шум, идущий откуда-то сзади. Ещё не понимая, откуда исходит этот звук, мы устремили взгляд на воду, наверное ожидая увидеть там некий доселе невиданный плавательный аппарат. Вместо этого на воде появились бесчисленные круги, как будто вся рыба, что была в протоке, вздумала выпрыгивать на поверхность. «Ливень» - только и успели подумать мы, как нас тут же этим самым ливнем накрыло.
Продолжать есть землянику в лодке под полиэтиленом было весело.
Сильные ливни имеют обыкновение быстро кончаться, и этот не был исключением. Минут через 10 мы почувствовали, что по «крыше» больше ничего не бьёт и рискнули выглянуть на поверхность. Небо уже было абсолютно чистое и голубое.
Остров с можжевельником был бы идеальной стоянкой (сухостоя навалом, и кострище 7-и летней давности имеется), если бы не почти неприступные берега и почти совершенное отсутствие грунта: ни за водой не сходишь, ни палатку не поставишь. К счастью, остров напротив удовлетворял всем нашим требованиям. Мы разбили палатку, обустроились и пошли кататься.
Время было уже вечернее, и вода стала настолько гладкой, что не хотелось опускать в неё весло – портить это зеркало. Катера, надоедавшие утром, исчезли, и теперь над водой стояла потрясающая тишь, невозможная ни в каком городе, нарушаемая лишь плеском вёсел, скрипением уключин, и, изредка, птицами.
С неба опять полилось что-то непонятное, но кончилось так же внезапно, как началось, и теперь над водой и островами стояла широкая радуга, отражающаяся в зеркальной глади протоки. Это было классно!
Вернувшись, мы развели огонь, поужинали, и вот теперь я сижу, ем печёную картошку прямо со шкуркой, и пишу эти строки. От костра тепло, трещат дрова, плещет рыба в протоке, что-то вякают птицы, корочка на картошке хрустит, погода обалдительная, одним словом – кайф!..
...продолжение следует...
30.07.2008 в 17:40
У меня самые нежные воспоминания о Карелии, мы были там году в 2000-м, несмотря на разбитое вусмерть колено, добитую байдарку системы "Салют" и утопленный фотоаппарат, из-за чего не осталось ни одного кадра - он был пленочный.
Читаю - и ностальгирую, да!
30.07.2008 в 17:49
Если бы фотоаппарат был цифровой, не осталось бы и фотоаппарата... Или, так и случилось?
А вот я даже не представляю, как на байдарке ходить... Там ведь, наверное, руки устают страшно: так махать! Да и вода в рукава должна, по идее, заливаться...