Прочь из моей головы, Наугад, в темноту, С середины концерта; Сквозь толпу, сквозь охрану, сквозь двери, сквозь парк, Чтоб чуть-чуть постоять над водой на мосту.
Прочь из моей головы! Здесь и так кавардак. Разбросав фотографии, выбросив вещи, уничтожив улики, Все диски отправив в мусорный бак.
Прочь из моей головы! Твой новый бойфрэнд Пробил все пароли, вскрыл все твои ящики, Прочитал мои письма к тебе — ни хуя себе! Ни хуя себе!
Прочь из моей головы! Босиком, кувырком, С чемоданом в руке Или без чемодана в руке Налегке вдалеке Пока я по тебе не проехал катком!
Прочь из моей головы! Над Москвой на метле, Через тернии к звёздам, С буквой «У» в левом верхнем углу в треугольнике Равностороннем на заднем стекле.
Прочь из моей головы! Оборвав провода, Спутав карты, фигуры сметая с доски, Разбивая шлагбаумы на полном ходу, Оставляя разрушенными города.
Из моей головы, где сферой становится плоскость, Где то горит фейерверк, то тлеет свечка из воска, Где музыка Баха смешалась с полотнами Босха И не дружат между собой полушария мозга. Где крутится строчка одна днём и ночью: «Вали из моей головы очень срочно!!!» И вместе с собой забери о тебе мои мысли, Чтобы Богу не показалось, что мы в этом мире слишком зависли.
Через десять минут у меня вырубится Интернет за неуплату: я принципиально не стал платить, так как из-за него, поганого, нихрена не делаю, и вместо того, чтобы готовиться к лексикологии, читаю собственные записи о том, как я сдавал предыдущую сессию. Напрягает тот факт, что теперь я практически не волнуюсь и вообще мне, как будто бы, пофиг, хотя дела обстоят куда хуже, чем тогда. В общем, вернусь после Старославянского, то есть, числа 18го... Настоятельно прошу меня материть, держать кулаки и прочая, и прочая До встречи!
Это случилось несколько дней назад. Мы шли мимо Исаакиевского, такого величественного и неживого, когда к нам подошёл этот бродяга. Самый обыкновенный: очень смуглая, грубая кожа, старая заношенная одежда, коротко стриженная седеющая голова, полиэтиленовый пакет с булкой и какими-то бутылками в руке... — Ребят, извините пожалуйста, не поможете... Но я был с тобой, и всё инородное, стремящееся вклиниться в этот микрокосмос, ужасно раздражало. Да и с деньгами-то у меня теперь более чем натянутые отношения... Проходя мимо я почти что огрызнулся заповедью, часто повторяемой одним знакомым, очень мудрым и весёлым человеком: — Выпил - держись, устал - иди домой! — Да я бы пошёл, — ответил бродяга мне в спину — только куда идти, если дома нет! После чего пустился во все тяжкие, последними словами ругая "сук-иностранцев". Мы всё ещё обходили Исаакиевский, когда он обогнал нас нетвёрдой походкой и обратился к идущей навстречу паре. Но те, кажется, и вправду были иностранцы, и только развели руками в ответ. Мне стало его ужасно жалко. Я вынул из кошелька сто рублей, и протянул ему: «Вот, на тебе стольник, будь здоров!». А он, как будто не веря, не сразу взял его, а потом полез мне руку целовать! Я так растерялся, что не сразу её отдёрнул. Это было омерзительно... — Эй, а вот этого не надо!! — Знаешь, почему я это сделал? Не поэтому вот (кивнул на стольник, который всё ещё сжимал в своей смуглой, корявой руке). Потому что вы — русские, а не эти иностранцы-суки, которые тут ходят... И снова заладил своё. Захотелось как можно скорее уйти. Я сказал ему что-то о том, что можно потерять дом, все деньги, но ни за что нельзя терять гордость, и ещё долго провожал его взглядом, ковыляющего к ближайшему магазину. Смотрел и думал: «Ну и зачем я ему столько денег дал? Это же мои предпоследние сто рублей! А он сейчас всё равно пропьёт...». Но самая мерзкая мысль, которая до сих пор не выходит у меня из головы, была: «Какое право я имел обращаться к нему на "ты"?! Ведь никогда так не делаю...». Никогда ещё я не чувствовал себя настолько Раскольниковым.
Когда-то давным-давно, в детстве, я увидел этот мультфильм... Обычно я не смотрел подобные вещи: непонятные, как тогда казалось, мутные и муторные, они меня пугали. А эту почему-то продолжил смотреть и... собственно, вот одна из вещей, перевернувшая в своё время мой внутренний мир. Я ничего о ней не помнил, кроме отдельных кадров, отдельных фраз и общего ощущения: этой заглатывающей ночи, бесконечных коридоров и глухих стен. Я вообще сомневался, не приснилась ли мне она. Тогда я понял многое, если бы посмотрел года на два позже — понял бы всё, в том числе и этот странный, пугающий стиль, который так поглощает. Сегодня я нашёл замечательный клуб ВКонтакте, о котором уже так много слышал: «Советские психоделические мультики». Разумеется, «Синей птицы» не могло там не быть. Атмосфера всё так же обволакивет, растворяя в себе, хотя теперь смотришь чуть отстранённо: всё это ты давным-давно знаешь и теперь уже история кажется по-детски поучительной. Однако для каких же детей снимают такие "мулитики"? Видимо, для таких семилетних психов, каким был я.
Сдал языкознание. На четыре. Даже не особо расстроился, так как чтобы получить у Фанюковой пять, надо быть, похоже, Юрием Сергеевичем Масловым — как минимум, но луче бы самой Фанюковой. Вместо одного теоретического вопроса, который я, в принципе, знал (пусть и был он №52, при том что сделал я ровно 51 билет, когда готовился) и одной практической задачи мне пришлось отвечать ещё по билетам пяти, наверное... Нет-нет, это были не дополнительные вопросы вследствие хренового ответа; просто подобным образом, оказывается, ей надо отвечать. С содроганием вспоминал учебники Занкова и Аргинской для начальной школы по математике: одна задача, а к неё десять дополнительных вопросов из серии «реши другим способом» или «что изменится, если изменить такое-то условие...». Тут было тоже самое, только вопросы задавала она. Задача гласила: «Как проявляется категория падежа в следующих словах:» и приведены несколько прилагательных в разных падежных формах. Приношу ей ответ: выделил у слов флексию (то есть окончание), записав их в фонемной транскрипции (как она любит) и написал вывод, что парадигма склонения выражена изменением флексии. Нет, это бы было слишком просто! Меня спросили: 1) что такое флексия 2) что такое падеж 3) в каких типах языка присутствует 3) какую функцию выполняет 5) заставили записать в фонемной транскрипции, выделив осову и флексию, ВСЕ падежи этих слов 6) и ещё про омонимию морфем рассказать (чёрт меня дёрнул ей заметить, что слово «молодой» может быть и вовсе не мужского рода!). С теорией было не легче. Вопрос: «Понятие родства языков. Сравнительно-историческое языкознание.» Именно до этого раздела я у Маслова и не добрался, но, согласитесь, вопрос практически на общую эрудицию. Ну-ну. Меня спросили: 1) Кто и когда основал дисциплину сравнительно-исторического языкознания (так и не помню: какой-то немец, не то Гремлин, не то Гоблин, но не отвечать же ей так!) 2) Какие группы языков входят в индоевропейскую семью (а причём здесь, собственно, индоевропейская семья?!) 3) Какие мёртвые языки туда входят и ещё много всего, что я не запомнил, потому как даже формулировок вопроса не понимал, не то что мог ответить! В этом случае на свои вопросы она отвечала сама и несла такое, оперируя такими неведомыми терминами, что просто жуть. В общем, долбался я с Фанюковой где-то полчаса. При том, что она и не думала ко мне придираться, и была вполне доброжелательна. Но невозможно же!
И вообще она на ведьму из «Унесённных Призраками»похожа.
«Это — самое общее слово на свете». Ленин так говорил... он много чего говорил, обо всем на свете очень обще.
Надо бы всё для людей, а у нас всё для народа.
По радио играет что-то изумительно-таинственное. В другое время и в другом состоянии я бы выключил, отрецензировав «в тоску вгоняет», а сейчас хочется ещё и ещё...
«Человек за свою жизнь должен увидеть как можно больше красивых слов» — всё никак не идёт из головы эта твоя фраза...
В идеографических словарях запечатлевается кусок действительности. Открываешь его — а там рабочий цех, пустой, серый, или жилая комната, потускневшая, но всё ещё жилая... Каково это — стоять на тесной полке, обнимая, оберегая вложенный цветок, сухой, мёртвый, уродливый, оставленный на память и забытый, кажется, никому не нужный. Чтобы однажды кто-то открыл тебя, найшёл его и испугается: «Господи, как же давно это было!..» Нет ничего ужаснее сухих цветов.
Как же глубоко оседает это детское первое восприятие... Я ведь до сих пор при слове «антонимы» представляю зелёные кислые яблоки и вспоминаю двух дерущихся на шпагах колобков — иллюстрацию в учебнике по русскому за первый класс...
На компьютерном столе стояла чашка с водой — чтобы кисточки мыть. Внезапно она смахнула чашку рукой и огромное количество воды, просто не способное поместиться в такой маленькой кружке, быстрой прозрачной волной понеслось вдоль по столу. Я быстро схватил клавиатуру, а она — фолиант начала девятнадцатого века... Я о нём даже не подумал. Вот она — перемена ценностей налицо. Стыдно, право, стыдно.
Таки я теперь автоматчик! Справедливость всё-таки восторжествовала
Оказывается, я ни слова не написал о том, как я сдавал историю письма, а оно того стоило! Не могу сказать, что я хорошо знаю этот предмет, скорее наоборот. Тем не менее, честно готовился последнюю ночь по тем немногим лекциям, которые у меня были. И совершенно закономерно, что мне достался билет, в котором я не знал ответа ни на один из двух вопросов. Что ж, первый вопрос списал с девчонок, причём, как показалось, плохо. Над вторым, практическим, долго ломал голову, пытаясь понять, чего же от меня хотят. Наконец, плюнул, решив: «пофиг, как понял, так и сделаю!», и написал нечто. Проблема для меня стояла не в том, правильно ли я сделал, а в том, а то ли вообще я сделал! В общем, отдал работу с мыслью, что в понедельник пойду на пересдачу, за одно и подготовиться нормально за выходные успею... Через минут сорок после этого вернулся на кафедру, узнать результат... Препод сидит в окружении девочек, которых основательно имеет, заставляя отвечать на вопросы по собственной работе или что-то переделывать. Обречённо стою в уголочке, думаю: «Только бы сразу на пересдачу отправила! Если сейчас тоже посадит меня иметь — будет бессмысленная пытка: я ведь всё равно почти ничего не знаю!». Заметив меня, преподаватель говорит: «А, заходите, я вам зачёт поставила. Давайте зачётку!..». Главным в этой ситуации было сохранить невозмутимое лицо.
И нифига-то мы не заняли. Кто бы сомневался... Нет, честно говоря, когда узнал, что от наших едет Налич, испытал лёгкий шок. Потом решил — это будет провально, но хотя бы весело. А сейчас посмотрел вот... не хочу показаться оскорблённым патриотом, но в сравнении с остальными, наши ребята были лучшими. Вот честно! Как я и предполагал, Налича просто не поняли. Это вполне естественно: никогда не мог понять, по какому принципу на Евровидении оцениваются участники. Чем попсовей — тем лучше? Вроде бы, даже не так... В любом случае, это был конкурс не для Налича, а для всяких биланов. Расстраиваться тут не из за чего. И уж никак не могу понять, что все нашли в этой немке. У неё же ноги кривые!
А всё-таки жаль, что «Guitar» не спел. И так понятно было, что проиграем, а так посмеялись бы...
@музыка:
"Lost and forgotten", Peter Nalich & Friends
Таки сдал информатику, и как-то неожиданно для себя сдал теорию письма. В понедельник. если всё будет хорошо, получу зарубежку, и на этом всё. 4 числа — первый экзамен, языкознание. Будем брать штурмом
А я, собственно, вспомнил старинную немецкую забаву под названием SP-studio. Так что не мог не постебаться вновь. Так что вот вечно воздухоплавательная, вечно хотящая спать, Сатори:
Краткость, говорят, сестра таланта. Видимо поэтому я очень люблю всякие одностишия или четверостишия, способные вместить в себя всё творчество определённого человека, а то и — целого литературного направления. Вот у Сатори есть две строчки, характеризующие соответственно "женскую" и "мужскую" поэзию: «Уж суп остыл, любимого всё нет» и «Ничего, что башка моя вся в твоих поцелуях...». У моего приятеля из Дерзания Митьки Клочкова есть 2 великолепных четверостишья, вобравших в себя все страдания маленьких девочек, так заполонивших в одно время наш клуб:
«Ты меня больше не любишь! Я слёзы топила в подушку! Ты моё сердце погубишь! Сердце подобно гнилушке.
Я умираю медленно, Тонкие пальцы ссыхаются. Я умираю намеренно, Видимо, так получается....»
Я же вчера совершенно спонтанно сочинил одну строчку, которая. как мне кажется, отражает очень популярное сейчас направление в поэзии, количество образчиков которого в Интернете, а в частности здесь, на Diary, неисчерпаемо и ежечасно растёт:
читать дальше«Твою любовь под кожу клизмою ввожу...»
А я сдал историю! А скольких нервов это стоило — жуть! Я ведь, как с автоматом пролетел, вообще отчаялся. Думал, только на пересдаче напишу: ну, не смогу же я все 34 темы за два дня выучить! Но непосредственно накануне зачёта, когда сдавал народ с иностранных отделений, произошла утечка информации: оказывается, из двух вопросов билета отвечать нужно только один, по собственному желанию. А если учесть, что первый вопрос — по Российской Империи, а второй — по СССР, а имперскую историю я более-менее знаю, появилась надежда. И всё равно стоял, наверное, больше часа, пока ставили зачёты счастливым автоматчикам, и трясся, что забуду что-нибудь жизненно важное, попадётся одна из революций, Третьеиюньская монархия или ещё какая-нибудь другая гадость, которую я не знаю, словом, как всегда. Билеты оказались отпечатаны на плохой бумаге: слишком тонкой, так что при должной быстроте внимания можно было успеть прочитать и схватить то, что хочешь. Таким образом я, проигнорировав невнятные, лежащие наверху «Общественные движения на рубеже XIX-XX вв.» достал «Крестьянскую реформу 1861г». Подробно всё написал, ещё и наговорил сверхурочно. Давно я так не радовался!
А потом пошли в гулять универский ботанический садик — приобщаться к чудо-траве. Махай пнул шишку и попытался изречь скороговорку на манер «Цапли». Получилось: «Шишки сохли, Шашки сдохли, Шишки сопли!» На этой же волне нам ещё и сумасшедший автобус попался: в нём почему-то работала выключенная обычно система автосчитывания БСК (когда карточку надо к штуковине на поручне прикладывать), но работала так, что лучше бы уж не работала: Динамик на весь салон оглашал бесстрастным женским голосом: «Следующая остановка. Предъявите вашу карту. Десять. Девять. Номер сорок семь. Номер сорок три. Номер сорок три. Номер сорок три...» — и так несколько минут. Какие-то ребята на заднем сиденьи уже подпевать начали. До сих пор в ушах стоит А ещё я очень жалею, что не взял сегодня газету «Metro». По утрам в транспорте её всегда куча народу читает... Вот и сегодня утром стоит мужик с газетой, открытой на странице спортивных новостей. В центре — портрет теннисистки, отбивающей мяч, а справа крупными буквами — заголовок статьи: «Корова умерла прямо на стадионе». Это было прекрасно!