Про носок

Стихотворение Артура Конькова, единственного автора на нижеописанном вечере, имя которого мне захотелось запомнить.

О любви

Я утром потерял второй носок,
А первый от тоски решился сгинуть.
Он, словно сердца вырванный кусок -
Бессмысленнен без верной половины.

Ведь мой носок не может развестись,
Не сможет заливать тоску по барам.
В отчаянье не прыгнет на карниз
И не найдет себе другую пару.

Носок не позвонит своим друзьям,
На кухне с водкой не поест пельменей.
Не снимет сгоряча распутных дам
И даже стать носок не сможет геем.

Он был по настоящему любим,
Даже когда был грязным и вонючим.
Он оставался тёплым и родным
В жару и в холод, и в мороз трескучий.

Мораль проста - носок не человек.
Но у него сложнее теоремы,
И потерять любовь в 15 лет,
Для всех носков реальная проблема.

А если вдруг твоя любовь прошла,
И на душе погано и так тускло,
Со временем рассеется вся мгла,
А вот носку дорога только в мусор.

---

Реновации

Похоже, у умирающих @дневников только что появилась мобильная версия.
Очень своевременно.

Мобильная версия дайри: это то же, что полная версия, только навигационная панель запихана в самый низ страницы. Теперь, чтобы посмотреть число новых комментов и дискуссий, создать новую запись или черновик, открыть список ПЧ или посмотреть статистику, вам надо прокрутить страницу до самого конца. Благодаря мобильной версии пользоваться сайтом со смартфонов и планшетов стало ещё неудобнее. Ура, товарищи!

Кто-нибудь знает, как вернуть всё, как было?

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Если моих знакомых собрать,
Они б могли быть маленьким городком,
Тысяч так на пятьдесят пять
По адресу «городок дот ком».

Там моя первая любовь,
Разбившая в дребезги сердце мне,
Мой отец, не сказавший мне главных слов,
Журфак на улице Герцена,

Лучший друг, протаранивший сосны,
Который мне снится с тех пор,
Детей на меня похожих, несносных,
Целый безумный весёлый двор,

Все, кто в губы меня целовал,
Лагеря беженцев на Балканах,
Все, кто однажды меня предавал,
Сёстры, пропавшие в разных странах,

Все, кто в меня бросалс грязью,
Старушки в метро и журналисты,
Мой враг, операторы сотовой связи,
Монахи и гомосексуалисты,

Мама, красивая, родная,
Двенадцать тысяч четыреста четыре дня,
Все, кого я люблю и знаю,
Все, кто любит в ответ меня.

Тебе удач, любви и крупных успехов.
Нет, я не плачу, это на связи помехи.
Надень пальто: у нас дурная погода.
И пусть никто, никто вообще не уходит!

©Елена Погребижская

---

Конец прекрасной эпохи

В новостях пишут, что время сетевых дневников безнадёжно уходит. И это очень похоже на правду.
Вполне возможно, скоро проект перестанет существовать.
Уже второй день сижу в растерянности. Я никогда не мог предположить, что @дневники могут умереть. Для меня они были почти всегда: 10 лет из 11, которые я пользуюсь интернетом, у меня есть моя Альтависта. Сборник историй и других историй, экскаваторная площадка для мозга, оракул волнующих вопросов, хранилище стихов и зарисовок, душевный громоотвод и место, чтобы посмеяться в обществе.
Это и есть — я.
И вы.
Я не могу себе представить, как буду жить, если этого всего вдруг не станет.

Заказал архив дневника. Очередь на архивацию тянется сутками — все хотят сохранить то, что им дорого. Дайри в виде окуклившейся цифровой книги — это как чучело любимой собаки.
И пока что мозг напрочь отказывается верить, что всё и вправду может так закончиться.

Пусть никто, никто вообще не уходит.

---

Отец Бонифаций про ЛГБТ

— И дан человеку дар великий, <...> воспроизводить себе подобных, сиречь подобных Создателю. Вызревает подобие сие во чреве материнском, но из семени мужского. Не может жена без мужа зачать дитя, как не может заколоситься нива незасеянная. Как в малом зёрнышке сокрыт колос, так в семени мужском сокрыт образ Создателя. Мужеложцы же святыню сию посылают не за столом будь сказано, куда. Что сие есть, как не кощунство и глумление?
— А девицы, что друг с другом лижутся? — не утерпела её высочество. — Они как?
— Девицы твои есть дуры да несчастливицы, — отрезал епископ. — Но греха смертного в их забавах нет. Так, баловство одно... Женщина без мужчины как корова недоенная, мычит да бесится.

В. Камша, «Отблески Этерны: Яд минувшего, ч.2»

---

Клитор Афродиты

Не удержусь и выложу до официальной дегустации. Уж очень охота похвастаться.
Абсент, выгонка которого отложилась почти на месяц, прошлой ночью был завершён.
Точнее, получfилось целых два абсента: наш классический и совершенно уникальный сорт, который я и хочу вам показать.
Очень хочется поведать тайну названия, но на то она и тайна



UPD: Есть ещё одобренный Нар вариант названия — «Синий взгляд смерти». Это очень по-декадентски, что вполне соответствует абсенту (и тому, что я сейчас читаю), но очень по-декадентски, так что, пожалуй, не стоит

---

Битва поэтов

А сподвигло меня закончить предыдущий пост событие, произошедшее в начале осени. И имя ему было «Битва поэтов».

Отец как-то рассказывал мне весёлую историю, как он, реставратор высшей категории с двадцатилетним стажем, героически занял третье место на конкурсе ПТУшников.
Я очень смеялся.
А хорошо смеётся Тот.
Бог такой ебипетский.

В милом городке Гатчине ежегодно проходит «Купринский фестиваль» по случаю дня рождения жившего здесь классика. В рамках него тут каждую осень происходят странные, но забавные вещи.
В этом году, помимо прочих ряженых, концертов и увеселений для публики была заявлена некая «Битва поэтов», о чём отец мне сообщил и дал на всякий случай телефон тётки-организатора, дескать, узнай, если интересно.
При упоминании названия я автоматически представил что-то вроде Версуса, и решил, что разузнать будет по меньшей мере забавно.
Позвонил. Тётка сообщила мне следующее: набирается 20 участников; в первом туре каждый читает по одному своему стихотворению, и жюри отбирает 10 человек (отделяют поэтов от непоэтов). Прошедшие дальше читают ещё по два — остаются четверо. Они читают ещё одно своё стихотворение и одно — любого автора Серебряного века (праздник всё-таки Купринский). Остаются двое. Финалисты читают ещё по одному своему стиху, и определяется победитель.
— Места на две заявки ещё найдётся?
— Да, конечно! Скиньте мне имена и фамилии, и место жительства! — обрадовалась тётка.
Я вписал себя и Федю, в качестве адреса написав «Санкт-Петербург, Купчино».
В день фестиваля мы прибыли в Гатчину.
Печально признавать, но в этот раз, по сравнению с прошлым, праздник был каким-то куцым. Во-первых, вся движуха проходила не в парке, а на пустыре в центре, во-вторых и движухи-то, считай, не было — сцена, на которой творилось что-то невразумительное, да синематограф. Косплееры Реконструкторы в старинных костюмах, места для фотографирования, пара лавок и пара детских аттракционов дело не сильно выправляли. Да и коньяка в этот раз не было.
Короче, самой классной вещью на этом празднике была афишная тумба с репродукциями старых плакатов. В частотности, порадовала дореволюционная реклама кубиков «Магги».
А потом вдобавок дождь пошёл. Так что готовую вот-вот начаться поэтическую бойню перенесли в дом культуры. Мы с Федей об этом узнали в последний момент, и пришли чуть ли не последними. Нас встретил тесненький зал, плотно набитый пожилыми тётеньками и совсем уже дедушками. Признаться, я опасался встретить там Арчета и со присными, но такого расклада не ожидал, и даже слегка растерялся.
В жюри, по заявленным условиям конкурса, состоящее из людей литературы и театра, входили трое: очень говорливый дядечка, в прошлом лощёный, а теперь — лоснящийся, какой-то заслуженный поэт (см. предыдущий пост) был председателем. Слева от него сидел мрачный усатый дед со знатной армянской фамилией Аршакуни, тоже поэт, а справа — ещё не старая тётка, неизвестная мне петербургская актриса (как я узнал впоследствии, игравшая в «Бандитском Петербурге» какую-то секретутку).
Участников наскребли 18 человек. В основном — этих самых тётушек и дедушек. Был там ещё странноватый парнишка лет 17-ти, стихотворение которого целиком приведено в вышедшей впоследствии статье в газете, которая доставляет, и раскрывает суть и дух мероприятия. Категорически рекомендую ознакомиться, без неё впечатление будет неполным. Там и фотка есть
Так что расскажу о том, чего в газете не написали. Первый приступ с нами случился, когда на сцену вышла этакая бабища, полтора метра в сечении, и начала читать стих с постоянным рефреном «Любите женщину большую». Мы стонали, кусали себя за пальцы в горячечных попытках не заржать в голос. Затем выходит ещё одна дама, тоже в статье процитированная. Стих у неё был неприлично длинным, и состоял из слов «Я и ты» и всевозможных сравнений. Казалось бы, тема давно исчерпана Киркоровым с его банькой и тазиком, а ведь нет. Чтение сего шедевра растянулось минут на семь. Отец, заявившийся, как был, в костюме городового, и примостившийся на стуле в самом углу сцены, начал клевать носом. И вот, на очередном «Я и ты», на глазах у изумлённой публики у него из кобуры с грохотом вываливается... огурец.
Отец, задумчиво смотря в окно, лёгким движением ноги запинывает его под стол.
Тут мы не выдержали и всё-таки взвыли.
Кстати, нас действительно почему-то всю дорогу представляли как «Санкт-Петербург, город Купчино», но это было далеко не худшее наименование. Про «молодую поросль» из статьи вы уже в курсе. Кроме того, с лёгкой руки очарованного собственным обаянием председателя жюри, мы стали «сладкой парочкой», а после «школой Веры Полозковой», и на этом моменте я потребовал прекратить оскорбления, чем сильно его озадачил.
Был ещё парень, лет 30-35, в военных штанах и футболке с рунами, этакий славяно-нацист, читал о том, как хочет с кем-то «совокупляться в позе Христа». Это был полный трэш, но хоть что-то запоминающееся. И был дедок, явившийся явно под градусом, читавший нескончаемые поэмы про Пушкина, смешно при этом жестикулируя. Но это быстро утомило. Вообще общее впечатление было гнетущее: стихи тёток были неотличимы один от другого, нечеловечески банальны и скучны. Отдельно выбесил бабообразный мужичок, рассказавший сперва историю, о том, как ему однажды посчастливилось сфотографироваться с Высоцким, а после прочитавший стих, в котором называл его Володькой и своим другом. Ещё он что-то кошмарное про наркотики читал.
После первого тура председатель жюри настоял, чтобы высказаться о каждом участнике, и предоставил это право актрисе. Та начала хвалить то, что было особенно плохо, и поносить то, что имело имело хоть какие-то права на жизнь. Затем много говорил велеречивый председатель, а дед, жалея публику, говорить отказался, и после следующих туров обсуждений уже не было.
В итоге я всё-таки вышел в финал. Своих «соперниц» я слышал, стало быть, чаше других, но совершенно не мог вспомнить, хотя бы о чём они читали. Их стихи совершенно ничем не отличались от всего, прозвучавшего в сумме. Выходя на последний «раунд» я шепнул Феде: «всё, пошёл проигрывать», и прочёл Нёбулу. И сел ждать результатов. Отец не сомневался в победе, я — в поражении.
Как вы уже знаете, результат — почётное третье место. И диск с фильмом, снятым местными энтузиастами. Такой же, что давали на празднике днём за фотку с женой на плече. Федя тоже его получил, в качестве приза симпатий от тётушки-организатора (очень милой, кстати).
Финалистка получила почётную грамоту «Короля поэтов» с правом публикации пяти своих стихотворений в местной газете, «а денежный вопрос обсудим отдельно» (то есть ещё и не факт, что бесплатно), плюс кубок с кистью винограда, и самое главное — лавровый венец, представляющий собой белую бейсболку, обвитую искусственным плющом, что висит на стенах в каждой конторе.
Вот тогда я особенно порадовался, что не победил.
Томик Пушкина дореволюционного издания «от председателя жюри» также достался ей, что было уже слегка обидно. Мне же по-отечески было сказано, что я слишком увлечён Маяковским, и пока ещё не обрёл свой голос.
Правда, дед из жюри, когда всё кончилось, подошёл, пожал мне руку и сказал, что был за меня.
Кстати, помимо статьи есть ещё и отражающий суть телерепортаж с фестиваля, в котором есть 5 секунд вашего покорного слуги и 4 строчки Нёбулы.
Таков вот пиздец.

---

В небесах торжественно и чудно
Спит земля в сияньи голубом
М. Ю. Лермонтов

Вопрос к знатокам русского языка:
С точки зрения современной нормы, склоняются ли стяжённые формы таких существительных? В книжках я вижу, что такие слова как «томленье» или «зельеваренье» не склоняются, и это кажется мне неправильным. Чем это обоснованно?

---

Члены

Удивительно, как записи, которые ты уже никогда не планировал закончить, вдруг, спустя годы, напоминают о себе опять. Лет 5 назад собирался я рассказать о петербургском союзе писателей, как и все творческие профсоюзы и так тухлом, а после развала основного Союза, ещё и бессмысленном.
Тот пост в своё время я не закончил, потому что пропал запал отвращения от спесивых стариканов, совершенно никому неизвестных и неинтересных, но преисполненных чувством собственной важности от членства там невероятно.
Среда их обитания говорит сама за себя: входишь в парадную на конюшенной, топаешь мимо храпящего бомжа, входишь в лифт, рассчитанный ровно на 1,5 человека, переживаешь двадцать секунд клаустрофобии, пока он гремит, моргает и трясётся, и вот напротив — дверь, с деревянной засаленной табличкой. Дёргаешь ручку — за ней чернота. Шагаешь и оказываешься лбом перед другой дверью, а дверь за тобой в этот момент с шумом захлопывается, и ты оказываешься в кромешной тьме... Ну, вы поняли, в общем. Тут, конечно, можно посетовать на недостаток финансирования и побрюзжать, дескать «кому в наше время бездуховное нужны писатели», но во-первых, это неправда, а во-вторых, дело тут отнюдь не в отсутствии бабла. Дело в самом духе.
В определённый момент администрация города разродилась новеньким особнячком на Звенигородской, с малахитовыми колоннами и бронзовой табличкой «ДОМ ПИСАТЕЛЯ». Внутри было аккуратно и современно-аскетично, этакое конференц-офисное убранство.
Не прошло и полугода, как все стены покрылись каррикатурами в рамочках. Самыми пошлыми, из газет с байками. Только на тему творчества.
Сейчас членство в союзе писателей не даёт ни льгот, ни путёвок в санатории, и уж тем более не является обязательным условием для публикации. То есть оно вообще не значит ничего. И если седых бабок и дедок, заседающих там с напыщенным видом, я ещё могу понять — это всё, чем они могут гордиться — то своих ровесников и людей младше, активно рвущихся пополнить членские ряды, и пополнив, щеголяющих новообретённым титулом, я совершенно не понимаю.
Когда это не троллинг, конечно.
По мне так все эти союзы писателей, художников, дизайнеров и архитекторов вообще пора отменить, как оплоты костности, безвкусицы и пошлятины.

---

Севастополь

Когда я был маленький, я говорил, что больше всего хочу побывать в Париже, Праге и Севастополе. Все спрашивали, почему в Севастополе, а я отвечал: «Потому что это очень красивый город», хотя даже представления о нём не имел.
Так вышло, что он стал первым из городов детской мечты, где мне довелось побывать, и что здорово, я ни капли не разочаровался, а совсем наоборот)
После Керчи и шести часов в автобусе по пустыне, ты вдруг оказываешься в городе, таком же красивом, как Питер, только вдобавок ещё и южном. Здесь безумно красивые здания, как старинные-дореволюционные, так и сталинские-послевоенные, и все — белые и очень опрятные; всевозможные монументы на каждом шагу, тоже разных эпох, бухта, побережье которой утыкано заведениями самого разного толка (как, впрочем, в большинстве курортов, только здесь они выглядят вполне прилично), а за набережной — парк с платанами и музыкой. В летнем амфитеатре (которые есть во всех советских парках, но всегда заброшены), рок-группа играет Алису, под которую бесятся малые дети, в нескольких десятках метров девушка поёт романсы под аккомпанемент двух аккордеонистов, в море отражаются огни кафе и здоровенная белая стела... Здесь параходики — не развлечение, а общественный транспорт, и на них продают талоны как на трамвай. Ну и конечно, круто, что сейчас — середина октября, а тут можно шастать в одной футболке (в Керчи так уже не пошляешься — северней).
Все курорты, где я был — они умеют быть притягательными, зазывать тёплым морем, музыкой и выпивкой, развлекать своей суетливо-беспечной жизнью, но всё равно остаются чужими — они созданы для отдыха, не для жизни, и это сразу ощущается. А в Севастополь я влюбился с первого взгляда, когда только-только в него въехал и даже ничего ещё не видел.
Может дело в том, что сейчас тепло, но уже не сезон, но я чувствую, что здесь можно жить, здесь хочется жить, и, чем чёрт не шутит, может я и буду здесь жить однажды.

---

Тикки

Женька застряла в очереди на почте, грозившей растянуться на многие метро-часы. В этом городе нет сбытвой компании, и вообще много чего нет, поэтому отправка корреспонденции, оплата коммуналки и получение переводов происходит в одном-единственном месте.
— Сходи пока в музей, думаю, как раз успеешь.
Я уже давно туда собирался, но всё не удавалось зайти: однажды вместо музея я попал в картинную галерею, где бабушка-смотритель от скуки провела мне экскурсию совершенно бесплатно, в другой раз просто прошлялся по прибрежному парку.
Сегодня был хороший шанс, и я пошёл. Довольно пасмурным днём по площади хвойных свечек и вялотекучих фонтанов, по тротуарам, заметённым сухими листьями и банановыми стручками акаций, улицами обшарпанных зданий, спящих ржавых каруселей и скрипучих троллейбусов.
Дверь справа от неприметной таблички «Историко-археологический музей» была заперта. Может, вход не здесь? Нырнул в расписную подворотню, за которой оказался небольшой квадратный дворик с неизбежным молчащим фонтаном по центру и сотнями чудовищных каменных приспособлений вдоль стен, полторы тысячи лет назад служивших виноделам и земледельцам. Таблички на колоннах поясняли назначение того или иного монолитного монстра, а в дальнем углу темнели гигантские кувшины в человеческий рост. До них мы ещё дойдём, надо осматриваться постепенно.
Маленькая полосатая фигурка пересекла двор и остановилась у самых ног, сверкнула изумрудными глазами, беззвучно разинула клыкастый розовый рот. В Керчи я настолько привык к кошкам, что почти перестал обращать на них внимание. Здесь в каждом дворе живут по нескольку кланов, самых разных расцветок, от мала до велика: сидят на скамейках, деревьях и крышах ларьков, бросаются под ноги и машины, спят в кучах листьев и бесятся в высокой траве. Не было ничего примечательного в полосатой девчонке, подошедшей ко мне. То есть почти ничего. Посередине лба, где у всех котов Изначальной породы полосы складываются в букуву М, рыжело пятнышко, будто бы мазок сухой кисти с античной охрой.
Я присел на корточки и осторожно протянул руку. Кошка ещё раз беззвучно разинула рот и подставила голову под поглажку. А потом, совершенно неожиданно, встала передними лапами мне на колено, оттолкнулась, и вскочила на загривок.
«Ну и наглая же ты!..». Я поднялся, зверёк уверенно усидел на шее, прижавшись тёплым боком к щеке и затылку. «Вот как, значит? Ну что ж, пойдём изучать древности вместе».
Фреска на одной из ваз изображала звероподобных чёрных мужиков с членами до колен. Один, блаженно улыбаясь, переливал вино из огромного таза в амфору, трое других в танце топтали виноград, а ещё один самозабвенно дул в двурогую дудку. На следующей картинке была сцена рыбной ловли. Неумело накорябанный человечек, видимо, совсем-совсем древний, с палубы несоразмерного корабля закидывал нечто пунктирное в полосатые волны.
Я неспешно обошёл двор, совершенно привыкнув к тёплой тяжести на плечах. Кошка уверенно сохраняла равновесие, ни капли не беспокоясь о своём шатком положении, так что происходящее казалось совершенно в порядке вещей.
Закурил. В казавшийся совершенно вымершим двор тут же выкатился пожилой дядька в охранной форме. «Молодой человек, тут с сигаретой нельзя. Кстати, музей сегодня закрыт, завтра с десяти приходите».
Извинился и направился к выходу в подворотню. «Ну покаталась, и хватит, слезай». Я попытался взять пассажирку в руки, но та только плотнее прижалась ко мне, совершенно не желая покидать своего насеста. Пришлось сесть на скамейку и аккуратно отодрать нахалку от плаща, вцепившуюся в него всеми шестнадцатью когтями.
Вернулся на почту к Женьке. Очередь сократилась на половину, не более. Рассказал ей о закрытом музее и неожиданной встрече. «Слушай, я наверно пойду, накормлю её что ли...» — «Ну давай» — усмехнулась сестра.
В соседнем супермаркете взял Шебы с языком. Эзоповым. То что надо для кошки из античного музея.
Двор был всё так же пуст и сух. Огляделся в поисках малышки. Серо-зелёная тень мелькнула где-то в листве.
Эй, Антика! Тикки, иди сюда.
Фигурка, тихонько мяукнув, посеменила навстречу и запрыгнула на край скамейки. Открытый пакетик ароматил мясом, полосатая морда ткнулась в него, не успел я вывалить содержимое на парапет. Девчонка съела всё, что было, и тщательно вылизала лужицу подливы. Совсем голодная. Светка, та никогда всё за раз не съедает... Привычно вскочила на спинку скамьи и переползла мне на шею. Я встал, прошёлся по двору, не представляя, что теперь делать.
Из незаметной двери в углу появилась музейная тётка.
— Ой, ничего себе! Наша кошка... Это она сама залезла?
— Да, сам обалдел.
— Никогда такого не видела, чтобы к незнакомому человеку...
— Я думал, это у неё привычка такая, на всех ездить.
— Да нет, она у нас третий день только, прибилась откуда-то... Слушайте, ну это же судьба, возьмите её!
— Я бы рад, так ведь я не местный. Не в Петербург же её везти...
— А почему нет? Границы теперь нет...
— Да у меня уже есть кошка.
Разговор выходил безнадёжным. Я сказал, что покормил зверушку, тётка обещала тоже принести из дома корма для неё.
Полосатая бестия продолжала восседать на моём загривке. Неспешно направился к выходу во двор, вышел на улицу. Решил, что если проедет на мне до площади с почтой — будь что будет!
С инфернальным скрипом пролетел троллейбус. Девчонка заволновалась, спрыгнула со спины, и понеслась прочь. Проследил взглядом.
В нескольких метрах за мной шли трое школьников. Центральный притопнул в сторону несущейся кошки, она шуганулась под припаркованную машину, и оттуда — в знакомую подворотню.
Когда школота поравнялась со мной, я рванулся с замахом в сторону обидчика.
— Эй, вы чо?!
— Страшно? Так-то.
Обидчик посмотрел удивлённо-испуганным взглядом, идущий справа покрутил у виска, левый глупо заржал. Пусть валят. Придурки.

PS: Через день я-таки попал в музей. Увидел длинные аннунакские черепа и чугунный бюст Путина. Кошки во дворе не оказалось, так что я выжал пакетик Шебы на парапет рядом со скамейкой.
Надеюсь, Тикки найдёт. Надеюсь, она всё ещё там.

---

Об уверенности в себе

Долгое время я думал, что уверенность в себе — это когда ты бьёшь себя пяткой в грудь и говоришь «Я всё могу! У меня всё получится!». И страдал от того, что в таких случаях себе не верю.
И только перейдя на очередной уровень, я осознал, что верить в себя — это понимать наперёд, в какой ситуации как ты рассудишь и что сделаешь. И когда ты это про себя понимаешь, становится ясно, что именно ты можешь, и что у тебя получится. Так что и синяки на груди от пяток наставлять себе не приходится.

---

— А Ленин, он в раю или в аду?
— Ленин в мавзолее.

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Не имевшее место не быть

Основано на сюрреальных событиях.

На дворе — понедельник,
Что ж ты выпил, бездельник,
И свалился под ельник в газон?

У соседского сеттера
Попросил сигаретку ты,
Но собаке курить не резон.

Мне бы тоже под ельник,
Но сижу я без денег:
И пельмени — мой ужин-обед.

Ты — идун и молчун,
Я — премудрый торчун
На балконе без сигарет.

---

2007-2017

Памятка Стерегущему
Шоколад
Мой Moleskine
Альтависта
До точки.
Лампочка
Альтависта
Моглюкография
From streets to Stratosphere

Трудно поверить, но сегодня моему дневнику 10 лет

---

Диогены

16 сентября 2017
Последние пару лет я слышал от нескольких знакомых, что «Бочка» закрылась, и каждый раз приезжал туда и убеждался, что это не так: пропала вывеска, но бар оставался на прежнем месте, и был самим собой. В последние годы я редко бываю в центре, но почти каждый раз, случаясь в окрестностях Миллионной, заходил туда. В конце августа мы были там с отцом. Была отвратительная погода, мы сидели в «зале для некурящих», взяли по пиву, и я читал вслух Кортасара, сначала отцу, а потом и всему зальчику. Двум тёткам за соседним столом очень понравилось. Алёна принесла поесть, она была какая-то растерянная: сказала, что в сентябре решается вопрос о закрытии «Бочки»: это здание принадлежит Академии Наук, а у неё кончается срок аренды, и неизвестно, дадут ли продлить. Мы пожелали ей удачи, и пообещали, что придём в сентябре.
Сегодня тоже была отвратительная погода. Встретились с отцом в Петропавловке, куда он ездил по своим реставраторским делам. «А пойдём-ка в "Бочку"!» — предложил он. Сквозь редкий, но тёплый дождь дошли до Миллионной. Бронзовая табличка свинчена, на дверях — следы опечатки. Всё ещё не желая верить, дёргаю дверь. Конечно, заперто. «Кончилась эпоха» — снял с моего языка отец.
Сижу дома, пью тёмную «Ваську». А пост теперь пусть здесь висит, как памятник.

28 декабря 2012
«Кружки в шапках белой пены
Там, где греют даже стены —
Не кабак и не таверна,
Вы здесь дома, господа!»
© Джем

Снова «Бочка», снова пиво, снова весело.
Когда-то (страшно подумать, уже пять лет назад!) мы с Махаем вывели своё credo на тот момент: «Ни дня без "Бочки"». На протяжении всех этих лет дивный бар никогда не забывался нами: я открыл его всем своим друзьям, здорово приумножив количество постоянных посетителей, выпил с ними галлон «Василеостровского», выкурил тысячу сигарет, съел тонну гренок и прочей вкуснятины и замечательно провёл, в общей сложности, несколько суток своей жизни. Смешно, но я действительно могу причислить этот подвальчик на Миллионной к своему дому в каком-то смысле.
Впервые я попал в Бочку ещё в детстве, мне её показал отец (за что, спустя несколько лет, был не раз помянут добрым словом бабушкой ). Было лето, мы вышли из Эрмитажа, и сели за столик под зонтиком у входа в какой-то подвальчик. Я не помню, пил ли я тогда пиво, помню только гордый факт: я был уже в двух барах! — до тех пор, пока я не начал гулять один, мы почти никогда не сидели в кафе. Помню и как оказался в первый раз внутри — тоже с отцом, но уже зимой. Тесный зальчик для некурящих был полон, и мы прошли в глубины — по извилистому коридору, мимо кухни, в большой зал под сводчатым потолком. На самом деле, именно этот зал для меня и является «Бочкой»: о существовании первого, некурящего, я частенько забываю и считаю его чем-то вроде обманки для непосвящённых. Тогда отец взял нам на пробу по тёмному «Василеостровскому», сделал глоток, скорчил удовлетворённую рожу, и добавил что-то вроде: «Ммм, пиво, кстати хорошее!» (я тогда в пиве ничего не понимал, и принял на веру). Помню и ещё одну его фразу в тот вечер: «Классный бар: здесь никакие интерьеры, зато дёшево, сердито и отличное пиво!».
Эти слова с тех пор я повторяю каждому, кого привожу знакомиться с «Бочкой». И немного кривлю душой, потому что уже заранее знаю, что ему как и мне, однажды попавшему сюда, мысль о "никакизме" интерьеров не придёт в голову. Стены зала наполовину отделаны пластиком под светлое дерево, а с того уровня, где они переходят в низкий сводчатый потолок, шершаво покрашены в кремовый цвет. Из мебели — несколько небольших добротных морёных столов и таких же табуретов (не столь, правда, крепких, как столы, ибо ломались они на наших глазах и под нами неоднократно), и один гигантский столище — на большую компанию. С потолка вместо люстры свисает здоровый вентилятор, разгоняющий дым, а с недавнего времени — ещё и удивительная гирлянда в виде больших стрекоз, светящихся оранжевым. Новогодние гирлянды в «Бочке» висят всегда и не выключаются круглый год. А вот телевизор появился только в последнее время, и совершенно зря: пары колонок на окнах, негромко передававших «Наше Радио», было вполне достаточно. К счастью телевизор включается редко и ещё реже — со звуком, а мы никогда не садимся к нему лицом. На том месте, напротив телевизора, ещё недавно любил сидеть старик с тростью. Он всегда заказывал водку и выпивал её под горшочек пельменей. За этой нехитрой трапезой его можно было застать каждый день, причём почти в любое время. Мы окрестили его Диогеном. Не знаю, куда он потом делся. Как и мужик с ноутбуком, каждый раз просивший нас вести себя тише. Как и олдовый ролевик со стальным амулетом на груди, постоянно тусовавшийся у стойки. Это очень странно, но я почему-то скучаю по ним, даже по нервному дядьке с ноутбуком. Зато недавно появились новые люди, и тут же заработали кличку. Семеро бородатых ребят реконструкторского вида, вот уже второй раз подряд появляются в «Бочке» с рюкзаками и огромными совковыми лопатами. Все, кто изх видит, утверждает: «семь гномов». А ещё есть замечательная компания завсегдатаев, уже взрослых дяденек и тётенек, собирающихся за большим столом. Мы уже несколько лет с ними здесь встречаемся, и только сейчас наконец-то перестали стесняться друг друга, радостно здороваемся при встрече и периодически поём хором песни на весь бар Это эрмитажники, друзья Алёны, хозяйки. Иногда поздно вечером она подсаживается к ним, и тогда есть шанс, что Бочка закроется позже чем обычно, и можно посидеть ещё. Кстати, единственный минус бара: он закрывается неприлично рано, только некоторое время назад закрытие в 10 вечера перестало быть обязательным правилом. Хотя, если бы его не было, мы бы, боюсь, сидели там круглые сутки.
«Бочка», как и мы, живёт по своим, особенным правилам. Где вы ещё найдёте место в городе, где кружка «Васьки», лучшего питерского пива, стоит 100 рублей? Где, если вы придёте со своим, вас не только не выгонят, но и вежливо спросят: «Бокалы принести или стопки? А штопор нужен?». Впрочем, это только вещественная сторона вопроса. Духовную описать куда сложнее.
В «Бочке» нет ни бархата, ни роскошных деревянных панелей, ни сотен старых вещей — ничего, чем принято украшать современные бары. Но здесь есть то, чего другие так усердно пытаются добиться всей этой дребеденью: уют. Из чего он рождается — то ли из желтоватого цвета бра над каждым столиком, то ли из вкуснейшего и совсем недорогого пива, то ли из улыбки Алёны, приветствующей с порога гостей — я не знаю. Скорее всего — из всего этого и ещё того, что мы сами туда нанесли. Во многом мы сами создали это место, обжив его кучей воспоминаний, знакомых лиц и весёлых баек. Это одна из локаций, которые я люблю всем сердцем, по которой скучаю и не могу себе представить... не хочу представлять.
Я знаю только, что «Бочка» — это нефиговая часть моей жизни. И я всегда буду её помнить.

запись создана: 28.12.2012 в 02:48

---

В детстве я был декадентом, а потом мне это разонравилось, и я решил стать демиургом.

---

Кыса-2

Заходил сегодня в тот самый магазинчик. Сгусток темноты сидел у порога и что-то сосредоточенно ел из миски, явно стационарной тут уже.
— Я смотрю, кыса снова здесь,
— Да, она теперь тут всё время)
Я уже направлялся к выходу, когда чёрная бестия, отужинав, по-хозяйски вошла в магазин, остановилась и смерила меня царственным изумрудным взглядом. Наконец я смог её рассмотреть: она, кажется, чуть-чуть подросла, и при свете оказалась не полностью чёрной, а с карими подпалинами. Снова дала себя погладить и неспеша ушла в темноту.
Как здорово, что кыса нашла дом. Что вообще происходят такие вещи, а то кругом столько всякого говна творится, что и думать неохота, это первая радостная новость за неделю.