03:44
Слово "вечность"
Похоже я понял, что имел в виду этот Эдичка, назвав меня графоманом. Это совершенно неподходящая формулировка, потому и сбивает с толку. Сперва я подумал, что ему мои стихи за грамотность не понравились, дескать не станет человек так усердно подбирать слова ради занятного звучания, если пишет о том, что чувствует.
Но вот тут уже есть доля правды: я действительно не чувствую. Звучит неприлично депрессивно и пафосно, но это не просто слова, как бы мне того не хотелось. Однажды я понял, что по-настоящему классные стихи рождаются из душевного посыла, огранённого и доведённого до ума мозгом. И что вполне можно писать и душой, и головой в отдельности, только в первом случае получается нелепо, во втором — безжизненно. И кажется, меня постиг именно второй случай.
Когда никого не любишь, невозможно писать о любви. Да и читать, и слушать не всегда приятно. А ведь о ней потому так много и написано, что это самая сильная эмоция, буквально сама провоцирующая на творчество. Есть и другие, но всё, что составляет мои переживания в последние годы, не стоит того, чтобы становиться стихами. К тому же я очень старался отучить себя драматизировать, как и делать из живых людей образы — тупо чтобы жить. Или мы действительно, взрослея и окунаясь в быт, теряем чуткость? Почему теперь, как раньше, не возникает настойчивой возможности писать, под впечатлением от красивых мест, от настоящих или придуманных, но прочувствованных событий?
Жизнь сепийными шорами взгляд затянула,
Зажил шрам впечатлений в бинтах бытия
— писал 13-летний я, будто бы зная, как это бывает на самом деле.
Вот почему я пишу так мало, а если пишу — это всё формы, эксперименты, затейливые и осмысленные, но без наполнения.
Должно бы стать легче, ведь я нашёл ответ, но что-то не становится, потому что он мне совсем не нравится.
Но вот тут уже есть доля правды: я действительно не чувствую. Звучит неприлично депрессивно и пафосно, но это не просто слова, как бы мне того не хотелось. Однажды я понял, что по-настоящему классные стихи рождаются из душевного посыла, огранённого и доведённого до ума мозгом. И что вполне можно писать и душой, и головой в отдельности, только в первом случае получается нелепо, во втором — безжизненно. И кажется, меня постиг именно второй случай.
Когда никого не любишь, невозможно писать о любви. Да и читать, и слушать не всегда приятно. А ведь о ней потому так много и написано, что это самая сильная эмоция, буквально сама провоцирующая на творчество. Есть и другие, но всё, что составляет мои переживания в последние годы, не стоит того, чтобы становиться стихами. К тому же я очень старался отучить себя драматизировать, как и делать из живых людей образы — тупо чтобы жить. Или мы действительно, взрослея и окунаясь в быт, теряем чуткость? Почему теперь, как раньше, не возникает настойчивой возможности писать, под впечатлением от красивых мест, от настоящих или придуманных, но прочувствованных событий?
Жизнь сепийными шорами взгляд затянула,
Зажил шрам впечатлений в бинтах бытия
— писал 13-летний я, будто бы зная, как это бывает на самом деле.
Вот почему я пишу так мало, а если пишу — это всё формы, эксперименты, затейливые и осмысленные, но без наполнения.
Должно бы стать легче, ведь я нашёл ответ, но что-то не становится, потому что он мне совсем не нравится.
Это эрмитажники, друзья Алёны, хозяйки. Иногда поздно вечером она подсаживается к ним, и тогда есть шанс, что Бочка закроется позже чем обычно, и можно посидеть ещё. Кстати, единственный минус бара: он закрывается неприлично рано, только некоторое время назад закрытие в 10 вечера перестало быть обязательным правилом. Хотя, если бы его не было, мы бы, боюсь, сидели там круглые сутки.